Дэвид Пис - 1977. Кошмар Чапелтауна

Я бью его по лицу и говорю:

– Кенни трахал Мари Уоттс за спиной Бартона. Трахни чужую женщину – и с тобой будет то же самое.

Карен натягивает на голову грязную серую простыню и поворачивается ко мне своей белой задницей.

Кит трет щеку и показывает на меня пальцем:

– Да, ну ладно, я постараюсь не забыть об этом в следующий раз, когда сюда постучится Эрик Холл или Крейвен.

Я смотрю ему прямо в глаза, не отрываясь.

Он отводит взгляд, кивает сам себе.

Что-то не то с ним, с нашим Китом, и дело не только в том, что Кенни получил по заднице.

Но черт с ним.

Я стаскиваю простыню с Карен Бернс: белая женщина, двадцать три года, судимая за проституцию, наркоманка, мать двоих детей. Я хлопаю ее по заднице.

– Где Дженис? Где она, черт побери?

Она переворачивается на спину, одной рукой прикрывая свою лохматку, другой пытаясь ухватить простыню:

– Отвали, Фрейзер. Я ее с четверга не видела.

– Разве она вчера ночью не работала?

– Да хрен ее знает. Я же говорю: я ее не видела.

Я набрасываю на нее простыню и поворачиваюсь обратно к Киту:

– А Джо?

– Что, Джо?

– Что-то он затихарился.

– Он уже неделю не выходит из комнаты.

– Из-за того, что случилось с Кенни?

– Ни хрена. Год с двумя семерками.

– Ты что, веришь в астрологию?

– Я верю в то, что вижу.

– А что ты видишь, Кит?

– Миллионы маленьких апокалипсисов и кучу тупых толкований.

Я смеюсь:

– Флаг повесь, Кит. Юбилей все-таки.

– Отвали.

– Очень патриотично, – говорю я и закрываю дверь в их маленький мирок, загаженный кучами дерьма.

В замке поворачивается ключ, скрипит дверная ручка.

Вот и она, уставшая и затраханная.

– Что ты тут делаешь?

– Я же сказал тебе, я ее бросаю.

– Не сейчас, Боб. Только не сейчас.

Она уходит в ванную, захлопывая за собой дверь.

Я иду за ней.

Она сидит на крышке унитаза и плачет.

– В чем дело?

– Отстань, Боб.

– Скажи мне.

Она сглатывает, пытаясь сдержать рыдания.

Я сижу на полу, держу ее за подбородок, спрашиваю:

– Что случилось?

На задних сиденьях дорогих тачек, кожаные перчатки держат ее сзади за шею, члены в ее заднице, бутылки – во влагалище…

– Скажи мне!

Ее трясет.

Я обнимаю ее, целую ее слезинки.

– Пожалуйста…

Она встает, отталкивает меня, подходит к зеркалу, вытирает лицо.

– Да хер с ним.

– Дженис, я должен знать…

Она круто разворачивается, руки на бедрах:

– Ладно. Они меня взяли…

– Кто?

– А ты как думаешь?

– Отдел по борьбе с проституцией?

– Да, они самые.

– Кто именно?

– Хер их знает.

– Ты видела ордер на арест?

– Да какой там, бля, ордер…

– Ты сказала им, чтобы они позвонили Эрику?

– Да.

– И что?

– Эрик сказал им, чтобы они позвонили тебе.

Мою грудь сдавило, как канатом, тяжелым толстым канатом, затягивающимся все туже и туже с каждой секундой, с каждым предложением.

– Что они сказали?

– Они поржали, позвонили в участок. Потом позвонили тебе домой.

– Мне домой?

– Да, тебе домой.

– А потом?

– Они тебя там не застали, Боб. Тебя там не было.

– И что…

– Тебя ведь там не было, Боб?

Канат обжигает мне грудь, ломает ребра.

– Дженис…

– Ты хочешь знать, что случилось потом? Ты хочешь знать, что они после этого сделали?

– Дженис…

– Они меня отымели.

Желчь во рту, глаза закрыты.

– Посмотри на меня! – закричала она.

Я поднимаю крышку, кашляю, она – сзади меня.

– Посмотри на меня!

Я оборачиваюсь и вижу ее:

Голая и искусанная, красные полосы на груди, на животе, на заднице.

– Кто?

– Что – кто?

– Кто это сделал?

Она сползает по стене на пол ванной, рыдая.

– Кто?

– Я не знаю. Их было четверо.

– В формах?

– Нет.

– Где?

– В фургоне.

– Где?

– В Мэннигеме.

– А что ты делала в Брэдфорде?

– Ты же сказал, что здесь опасно.

Я держу ее в объятиях, как ребенка, качаю ее, целую ее.

– Хочешь, вызовем врача?

Она качает головой, поднимает глаза:

– Они фотографировали.

Черт, Крейвен.

– У одного из них была борода, и он прихрамывал?

– Нет.

– Ты уверена?

Она отводит взгляд и сглатывает.

Из окна на коврик падает яркий солнечный блик, ползет по полу, приближаясь к нам.

– Они – трупы, – шиплю я. – Все до одного.

И тут вдруг снаружи хлопают двери машины, стучат ботинки по лестнице, кулаки – по двери, по нашей двери.

Я выскакиваю в комнату:

– Кто там?

– Фрейзер?

Я открываю дверь – за ней Радкин, за ним Эллис.