Ингер Фриманссон - Доброй ночи, любовь моя

– Умно сказано.

Он немного помолчал.

– Я видел, как она укусила вас, Жюстина.

Она вздохнула:

– Ладно, укусила.

– У меня такое чувство, будто вы позволили ей это сделать.

– Ладно, ладно. Может, я этого заслуживаю. Наверное, я должна была защитить ее дочь.

– Вы сами так считаете?

– Я не знаю. Но разобраться в этом только психиатр сможет. Пожалуйста, отвезите меня домой. Ужасный день.

Через какое-то время Ханс Нэстман снова позвонил.

– Полагаю, вы хотите знать, что происходит в Куала-Лумпур, нашли ли они Натана Гендсера. Человек, которого они арестовали, наотрез отказывается признаваться в убийстве, хотя и не отрицает, что промышляет гостиничными грабежами. А еще он утверждает, что ноги его в этой гостинице никогда не было. И ничего нельзя доказать. На ноже полно разных отпечатков, но только не его. Наверное, он был в перчатках, да... хотя в этой стране, кажется, достаточно жарко.

Она не знала, что ответить.

– Думаю, они все равно его посадят. Я хочу сказать, если у него нет полноценного алиби. Обнищавший подонок без гроша за душой.

– Я не хочу ничего об этом слышать, – ответила Жюстина. – Я хочу обо всем забыть.

К исходу осени ее наконец оставили в покое.

Она не то чтобы забыла. Натан по-прежнему приходил к ней. По ночам прокрадывался в ее сны, днем следовал за ее спиной, так близко, что она слышала его дыхание. А обернется – только тень мелькнет, и все.

Да, Натан приходил к ней, но все реже и реже.

А тут Ханс-Петер. В этот зимний день, когда температура поднялась выше нуля, а окна блестели от дождя, в день, когда они стали близки, она знала, что ему надо уходить, но так не хотела этого.

Он сказал, что ему пора на работу в гостиницу.

Они сидели на кухне. Он обнял ее, притянул к себе на колени.

– Как странно... Мы друг друга не знаем... и все же.

Она обхватила его руками, зарылась лицом ему в шею.

– Ну, мы теперь немного друг друга знаем, не так ли?

– Да...

– Я снова... хочу, – прошептала она.

– Только если быстро.

– Очень быстро!

Она убрала со стола, расчистила, наклонилась, задрала платье. Под платьем на ней ничего не было. Он встал за ней, руки легли на ее бедра. Она качнулась к нему, раз, другой, чтобы затвердел член, который она чувствовала сквозь ткань брюк.

В этот момент зазвонил телефон.

– Скотство! – крикнула она. – Ненавижу!

Он отстранился, снял трубку и протянул ей. Она отрицательно покачала головой, но было уже поздно.

– Алло! – напряженно сказала Жюстина.

– Алло... Я хотел бы поговорить с фру Дальвик.

– Это я.

– Меня зовут Тор Ассарсон. Я муж Берит. Вы с Берит были школьными подругами, как я понимаю?

– Да, именно так. Здравствуйте.

– Я за нее беспокоюсь. Она исчезла.

– Вот как?

– Ее нет уже почти сутки.

– Что вы говорите!

Подступила боль, ввинтилась в лоб, Жюстина повернула голову, и кожа на голове натянулась. Словно черепная коробка вдруг распухла.

– Я хочу спросить... она же к вам собиралась, так она сказала. Она вчера была у вас?

– Да, конечно. Мы весь вечер провели за разговорами.

– Когда она ушла?

– Я не знаю. Я не помню, который был час.

– Но уже вечер наступил?

– Да, кажется.

Ханс-Петер смотрел на нее. Он застегнул молнию на брюках, улыбнулся и покачал головой. Жюстина попыталась улыбнуться в ответ.

– Должен признаться, что я ужасно волнуюсь.

– Я понимаю...

– Это так непохоже на Берит. Я боюсь, что с ней что-то стряслось. Что-то страшное, непоправимое.

– Может, она уехала? Может, ей просто захотелось побыть одной?

– Она вам на что-то такое намекала?

– Она показалась мне невеселой, да, именно. Невеселой.

– Ей сейчас трудно. А я, возможно, не был для нее настоящей опорой. Что она сказала? О чем вы говорили?

– Она рассказывала про работу. Говорила, что не хочет в Умео переезжать или куда-то там.

– Лулео!

– Да, может быть. Она была грустная, беспокоилась, как все сложится в будущем.

– Она могла что-нибудь с собой сделать, как вы думаете?

Голос дрогнул, Жюстина поняла, что он вот-вот сорвется.

– Не могу судить, – ответила она. – Мы ведь не так хорошо друг друга знаем. Во всяком случае, во взрослой жизни. Я совершенно не понимаю, относится ли она к типу людей, которые могут что-нибудь над собой сделать.

– Я никогда не думал, что она из... таких. Она была спокойной и сильной всегда, несмотря на любые неприятности. Но ведь никогда не скажешь наверняка... Мне кажется, она сейчас еще и в таком возрасте, климакс и все такое. Мне кажется, что он начался. У женщин могут взыграть гормоны, как я понимаю.