Павел Любецкий - Со дна и до самого края

— Я не мог пытаться покончить с собой, — повысил голос Саша, — я никогда не принимал наркотики. Это невозможно. Я не верю вам. Это не правда.

— К сожалению, это правда.

— Зачем мне это делать? — закричал Саша, но боль в голове дала о себе знать, и он несколько притих. — Моя жизнь была, лучше не придумаешь. Я счастливый человек: у меня мама, близкие друзья, деньги… Что ещё надо, чтобы вы поверили? И вообще, что такого в моей памяти? Почему это так важно? Я кого-то убил?

— Нет, — спокойно ответила Наталья Борисовна, понимая, как непросто сейчас Саше. Именно этого она избегала в надежде постепенно восстановить память, избавить от стрессов и ужаса, которые он испытал. — Есть ещё кое-что.

— Что? — продолжил злиться юноша, всё чаще мучаясь от боли, когда действие болеутоляющего препарата начало заканчиваться.

— Ты ведь помнишь свою не столь радужную жизнь, — постаралась напомнить Наталья Борисовна, тем самым объясняя причину проделанной на протяжении трёх недель работы. — В ней происходило слишком много всего, чтобы говорить о чём-то наверняка.

— Из-за меня страдали люди, — сказал Саша и именно многочисленные ужасы, произошедшие за последние годы, он как раз не против забыть. — Но что это меняет? К сожалению, ничего не изменить. Кому, как не мне понимать это.

— Ты, ведь, знаешь о человеке, которого полиция ищет последние годы? — конкретнее задала вопрос женщина, и Саша тут же понял: о ком шла речь. — Возможно, есть шанс найти его.

— Как же? — засомневался он. — Ничего не вышло за последние годы. Думаете, сейчас получится?

— Случившееся на той злополучной крыше не случайно.

— Считаете, я могу знать, кто это? — догадался Лардонов, посчитав это неплохой идеей, ведь просто так он не пошёл бы на крышу. Нужна была веская причина и встреча с убийцей для этого подходила, но в то же время, зная себя, Саша мог прийти на крышу пустого здания и по другим причинам. Враги у него были и помимо сумасшедшей фанатки. Из-за этого, круг возможных событий не выйдет слишком сильно сузить для облегчения выяснения правды.

— Думаю — да, — нисколько не сомневалась Наталья Борисовна.

— Вы ведь всего не знаете, — поразмыслил юноша. — К тому же, почему я должен что — либо вам говорить? Это моя личная жизнь и она не должна вас касаться.

Саша тут же закрылся. На мгновение захотелось рассказать обо всём, таившимся внутри, поделиться с незнакомым человеком, высвободив множество губительных воспоминаний, наполненных часто худшими эмоциями, которые только можно отыскать. Но вскоре, Саша посчитал это ошибкой.

— Я твой лечащий врач. Это значит: всё сказанное останется между нами. А рассказ с самого начала поможет восстановлению утраченного отрезка времени, ведь ты сформируешь последовательную цепочку из долговременной памяти. Она, в свою очередь, проявит недостающие воспоминания с помощью эмоций, ощущений, звуков. Ты сможешь объединить всё в единую картину произошедшего, когда твой рассказ подойдёт к участку забвения.

— Говорил же, не хочу общения, — ничего нового не стал придумывать он, не восприняв всерьёз выше сказанное. — Когда возникнет необходимость — я всё вспомню и без вашего участия. Если это важно — расскажу друзьям или людям, связанным со мной. Но сейчас никто не заставит делать что-то против моей воли.

— Вот ты как! — закрыла обе папки женщина, демонстративно хлопнув ими. — Ты решил поступить так из-за того, что действительно не хочешь ни о чём говорить, или же нежелание заключается в страхе?

— В каком ещё страхе? — эта женщина сильно утомила, а испытываемая боль добавила только раздражения. Захотелось вернуться в палату и всё обдумать в тишине.

— Ты боишься, — продолжила она.

— Чего же? — устало вздохнул юноша, потея от внезапно возникшего волнения.

— Боишься признать, что мог покончить с собой!

— Вы в своём уме? — побелел от слышимой ереси Саша, готовясь попросить её покинуть палату. Психолог перешла, все границы и его это бесило.

— Для начала, я не твоя подружка, чтобы ты так со мной разговаривал, — попыталась приструнить его женщина.

— Вот и не говорите со мной, — перешёл на крик он. — Я не обязан выслушивать весь этот бред. И вообще, я не в психушке. Возвращайтесь туда, откуда пришли и оставьте меня в покое. Я знаю, что не стал бы терять всё то, ради чего жил и прыгать с крыши. У меня есть цели, и пока они не достигнуты, я буду жить. Как только меня выпишут — я докажу это и уж точно не вернусь обратно в дурку.