Александр Варго - Нечто

На следующий день около пяти вечера в 3-й ИВС приехала с проверкой помощник прокурора – ухоженная женщина лет сорока пяти со стройной фигурой и современной короткой стрижкой. Поздоровавшись, она достала из кожаной папки с тисненой надписью «Прокуратура РФ» бланк проверки.

– Камеры будете смотреть? – подобострастно спросил дежурный.

– А как же, – улыбнулась женщина, хотя дежурный прекрасно знал, что практически после каждой проверки этой симпатичной и милой на первый взгляд женщины его начальство получало от прокуратуры по шее и, в свою очередь, впоследствии отыгрывалось непосредственно на дежурной службе и на нем в частности.

– Какие? – он вытащил из верхнего ящика стола огромную связку тяжелых поблескивающих никелем ключей.

Она сказала, что все. Дежурный с безразличным видом: «Ну, все так все, мое дело маленькое», направился к камерам, хотя внутри у него что-то неприятно зацарапало.

В первой было трое – два малолетки и один взрослый, что не упустила заметить помощник прокурора. Со второй оказалось все нормально – две спящие женщины недовольно откликнулись, что «жалоб и претензий не имеем, кормят хорошо, и все замечательно».

В третьей было двое.

– Встать! – рявкнул дежурный, звякнув связкой ключей.

Один вскочил сразу – нескладный юноша с болезненным взглядом наркомана, второй поднимался медленно.

Глянув на второго, женщина непроизвольно шагнула назад. И хотя освещение в камере было скудным, она увидела, что арестованный был жестоко избит. Лицо в кровоподтеках, одного глаза вообще не видно, верхняя рубашка забрызгана красным, и она очень сомневалась, что это клубничный джем.

– Что с вами? – только и смогла выговорить она. Молодой человек молчал, и она повернулась к дежурному: – Как вы объясните это?!

– Да вот… С утра психовать начал, в дверь долбился, кричал, что с собой покончит, – охотно пояснил дежурный – он словно ждал этого вопроса и основательно подготовился к ответу. – Мы врачей вызвали, но он вроде успокоился. А потом на охрану бросился, одному погон оторвал. Вот.

Помощник прокурора недовольно наморщила носик. Оторванный погон – неизменный атрибут, используемый сотрудниками милиции в качестве аргумента для применения физической силы в отношении подследственных, причем зачастую совершенно неоправданный.

Женщина посмотрела на юношу.

– Фамилия?

– Тягушев.

– Вас никто не бил?

– Нет, – негромко сказал он. – Сам виноват. Сон плохой приснился.

Дежурный гадко улыбнулся, но помощник прокурора не видела этого.

– Вам нужен врач?

– Нет. Спасибо. Мне намного лучше.

– Жалобы на содержание есть?

Юноша покачал головой.

– Рапорт о происшедшем? – спросила женщина, когда они вышли из камеры.

– Рапорт, хм… – На лице дежурного появилась растерянность. Те два бугая, пришедшие сегодня утром из криминальной милиции, категорически запретили составлять какие-то бумаги, ссылась на распоряжение начальника СИЗО.

– Значит, нет.

– Сейчас…

– Ничего не надо сейчас, – холодно оборвала его помощник прокурора. Она убрала акт проверки в папку и, не попрощавшись, ушла.

Дежурный с тоской почесал затылок. Очевидно, нагоняй все же будет. Ну, да ладно – он все спихнет на этого следака, как его там, Вадима Викторовича. И ни за какие коврижки он не расскажет, что было сегодня утром.

Когда Вадим Викторович выпускал Юру из-под стражи, у него было лицо человека, которого неожиданно пробрал понос, а туалета поблизости не оказалось.

Еще бы. Он дважды приходил допрашивать этого упрямца, но тот словно язык проглотил. Даже несмотря на то что к нему наведывались опера из розыска, один из которых в прошлом боксер, этот проклятый Тягушев продолжал играть в Зою Космодемьянскую, каким-то образом исхитрившись сломать нос одному оперативнику. Срок, в течение которого он имел право держать подозреваемого под стражей, истекал, а прямых доказательств его причастности к смерти бездомных в заброшенном доме в Ясенево у него так и не было. Исцарапанные руки и странные SMS-сообщения – слишким слабые улики для того, чтобы продлевать содержание под стражей. Ну ничего, время покажет.

– Имейте в виду, Тягушев, – цедил он слова, заполняя постановление о применении меры пресечения в виде подписки о невыезде. – Я не снимаю с вас подозрения… – он глянул поверх очков на разбитое лицо юноши. Тот не отвел взгляда и улыбнулся опухшими губами. На мгновение следователь испытал странное чувство – а человек ли сидит перед ним?