Джеймс Гриппандо: Губительная ложь

Он поставил свой мешок на пол и, не сказав ни слова, указал рукой на Пейтон, которая стояла в противоположном конце комнаты. Подбадриваемая друзьями, она вышла вперед. Мим включил музыку. Это было танго.

Пейтон смущенно съежилась, представив себя танцующей танго с самым настоящим клоуном. Но он неожиданно превратился в галантного кавалера — закружил Пейтон в танце, бросая на нее страстные взгляды. Потом вытащил из кармана пиджака красную розу и, став на одно колено, преподнес ее Пейтон.

— Давай, девочка, покажи класс! — крикнула одна из медсестер.

Услышав этот призыв, она приняла классическую позу для начала танго, зажав розу в зубах. Друзья просто взревели от восторга, когда танцоры, прижавшись щекой к щеке, промчались из одного конца комнаты в другой, выполняя на удивление точные движения танго. В конце мим опрокинул ее, положив себе на руку и изобразив прощальный поцелуй.

Зрители громко кричали и улюлюкали. Главный врач-ординатор улыбнулся и сказал:

— Пейтон, пожалуйста, это ведь детская больница.

Мим вырвал из руки розу и, словно волшебник, подал маленький кекс, куда, как в именинный пирог, была вставлена горящая свеча. Зрители издали громкий возглас восхищения и вдруг безо всякой подготовки, совершенно спонтанно, запели «С днем рождения тебя!» на разные лады. Пейтон задула свечу под гром аплодисментов.

— Спасибо вам всем.

Снова быстро распахнулась дверь. На этот раз в комнату вошла медсестра из травматологического отделения, которая работала в отделении «скорой помощи». По выражению ее лица было понятно, что случилось что-то очень серьезное.

— Автомобильная катастрофа. Все просто ужасно. Четверо детей и один взрослый. Медсестры и фельдшеры сейчас заносят их в отделение.

В стакане с виноградным соком уже не было пузырьков. Руководитель травматологической бригады, в которой была Пейтон, сказал: «Делу время, а потехе час. Все за мной».

Сотрудники отделения «скорой помощи» поспешно ушли, а тем, кто остался в комнате, было уже не до веселья. Пейтон тоже поспешила к двери вместе со всеми. Краем глаза она увидела мима. Его смущение было заметно даже под густым слоем грима.

— Спасибо, — бросила ему Пейтон.

Он просто посмотрел на нее и ничего не сказал. Не услышав ответа, она почувствовала себя как-то неловко, но не остановилась. Подойдя к двери, она оглянулась — он продолжал смотреть на нее.

Пейтон заспешила по главному коридору в отделение «скорой помощи». Она почувствовала дрожь возбуждения, когда услышала, что сказал фельдшер о первом пострадавшем в этой автомобильной катастрофе: «Мальчик одиннадцати лет, белый. Травма головы, множественные разрывы, сломана малая берцовая кость».

— Шилдс, со мной! Первая травматология.

Пейтон почти бежала по коридору за группой медсестер, которые везли на каталке пострадавшего. Холодный зимний ветер ворвался в открытые двери приемного отделения. К этому входу уже подъезжала другая машина «скорой помощи». Впереди руководитель группы громким голосом давал наставления. Он вел всю группу в травматологический центр. Мысленно Пейтон уже видела этого пациента, все его травмы, она уже обдумывала свои действия. Перед тем как вся эта процессия завернула за угол и окончательно скрылась из виду, она опять увидела того мима.

Он стоял возле главного входа в больницу и через зеркальные стекла окон, разделявшие приемный покой и отделение «скорой помощи», пристально смотрел в ее сторону. Пейтон, продолжая двигаться вперед и пытаясь сосредоточиться на пациенте, даже поежилась под его пронизывающим взглядом. Возможно, этого человека просто заинтересовала поднявшаяся суматоха. Но он глядел только на нее. Пейтон почти физически ощущала его взгляд.

— Шилдс!

Она вздрогнула, услышав голос руководителя группы, потом быстро вошла в травматологическую палату. Больше ничего не должно было отвлекать ее внимание, больше никаких взглядов назад.

Сегодня никто не умер, по крайней мере во время ее дежурства. Поэтому Пейтон считала, что вторая половина ее двадцатичасового рабочего дня прошла вполне успешно. О первой половине дня будет отдельный рассказ. Они потеряли одиннадцатилетнего мальчика. Странное слово — «потеряли». Как будто он был перчаткой или заблудившимся туристом. Ведь этот мальчик никогда не сможет найти дорогу назад и чудесным образом появиться снова. И нет никакого смысла выражаться иносказательно по поводу событий, происходящих с завидным постоянством. Она знала это. Она предпочитала другое выражение: