Тесс Герритсен - Выжить, чтобы умереть

Что мне делать, Джейни? Они совершенно сбивают меня с толку.

Нечего сбиваться с толку, — снова завелся Фрэнк. — Мы женаты, и дело с концом.

На прошлой неделе вы еще разводились, — напомнил Корсак.

Это было недоразумение.

И звали это недоразумение Сэнди, — пробормотала Анжела.

Она для меня ничего не значит!

А я вот слышал совершенно другое, — возразил Корсак.

К тебе это не имеет никакого отношения, — заметил брат Джейн. — Почему ты до сих пор здесь, засранец?

Потому что я люблю эту женщину, ясно? После того как твой папаша ушел от нее, рядом был именно я. Именно благодаря мне она снова стала смеяться. — Корсак собственническим жестом положил руку на плечо Анжелы. — Твоему папаше нужно двигать отсюда.

Не трожь мою жену! — Ударив Корсака по руке, Фрэнк отвел ее от Анжелы.

Ты что, ударил меня? — рассвирепел Корсак.

Ты имел в виду тот легкий шлепок? — Фрэнк изо всей силы ударил Корсака по руке. — Или вот эяго?

Папа, перестань, — попросила Джейн.

Лицо Корсака приобрело опасный красный оттенок. Обеими руками он толкнул Фрэнка Риццоли на рабочий кухонный столик.

А это уже нападение на полицейского.

Брат Джейн встал между двумя старшими мужчинами.

Эй. Эй!

Ты уже не полицейский! — заорал Фрэнк-старший. — И ничего удивительного: толстая жопа, и сердечко пошаливает.

Папа, — взмолилась Джейн, убирая подальше от отца деревянную подставку с кухонными ножами. — Прекрати. Прекратите оба!

Корсак поправил воротник своей рубашки.

Ради Анжелы я готов не обращать внимания на все то, что сейчас произошло. Только не надо думать, что я когда-нибудь это забуду.

Проваливай из моего дома, говнюк! — заявил Фрэнк-старший.

Из твоего дома? Ты ушел от нее, — заметил Корсак. — Поэтому теперь это дом Анжелы.

Последние двадцать лет я выплачиваю за него кредит. И что, ты до сих пор считаешь, что можешь покушаться на мою собственность?

Собственность? — Анжела внезапно выпрямилась, словно кто- то вонзил копье ей в спину. — Собственность? Вот что я для тебя, Фрэнк?

Мам, — возразил Фрэнки, — папа не это имел в виду.

Именно это он и имел в виду.

Нет, не это, — ответил Фрэнк. — Я просто хотел сказать…

Анжела смерила его тысячевольтным взглядом.

Я не собственность. Я сама по себе.

Скажи ему, малышка, — подбодрил Анжелу Корсак.

А ты заткнись! — в один голос рявкнули Фрэнк и Фрэнки.

Я хочу, чтобы вы ушли отсюда, — проговорила Анжела, поднимаясь со своего места у стола, — настоящая валькирия, готовая к бою. — Вон! — скомандовала она.

Фрэнк и Корсак обменялись неуверенными взглядами.

Ну, вы слышали, что она сказала, — пробормотал Корсак.

Я имела в виду вас обоих. Всех вас, — уточнила Анжела.

Корсак потрясенно покачал головой.

НоАнжи…

У меня от ваших криков и драк голова болит. Это моя кухня, мой дом, и я хочу, чтобы они снова стали моими. Немедленно.

Мам, да это же чудесная идея, — похвалил Фрэнки. — Чудесная идея. — Он похлопал отца по спине. — Пойдем, папа. Дадим маме время, и она придет в себя.

Это не поможет в случае с твоим отцом, — отозвалась Анжела. Она оглядела незваных гостей, собравшихся у нее на кухне. — Ну, чего же вы ждете?

Он уйдет первым, — потребовал Фрэнк, глядя на Корсака.

А почему это я?

Мама, мы все уходим, — успокоила ее Джейн. Схватив Корсака за руку, она потянула его к входной двери. — Фрэнки, уведи папу.

Только не ты, Джейн, — возразила Анжела. — Ты можешь остаться.

Но ты ведь сказала…

Я хотела, чтобы ушли мужчины. Это от них у меня разболелась голова. А ты должна остаться, чтобы мы смогли поговорить.

Проследи за ней, Джейни, — велел Фрэнк, и Джейн ясно почувствовала нотку угрозы в его голосе. — Помни, мы семья. Это невозможно изменить.

Иногда я жалею об этом, подумала Риццоли, когда мужчины уходили с кухни, оставляя после себя такой явный шлейф враждебности, что, казалось, можно было вдохнуть ее запах. Джейн не решилась не только заговорить, но даже пошевелить хоть мышцей, пока не услышала, как хлопнула входная дверь, а затем — как одновременно взревели двигатели всех трех машин. Она с облегчением выдохнула, поставила подставку с ножами на ее привычное место на разделочном столе и поглядела на маму. Странный, однако, поворот событий. Казалось, именно Фрэнки всегда был предметом самой большой материнской гордости; ее сын — морской пехотинец — не мог быть неправ, даже когда он мучил своих брата и сестру.

Но сегодня Анжела попросила остаться не Фрэнки, а Джейн, и теперь, когда они остались одни, Риццоли некоторое время пристально разглядывала маму. Лицо Анжелы до сих пор было раскрасневшимся после вспышки гнева. С этими розовыми щеками и огоньками в глазах она не походила ни на чью собственность. Она выглядела женщиной, которая должна сжимать в руках копье и боевой топор, пуская пар из ноздрей. Однако, когда до них донесся шум уезжающих машин, эта воительница несколько поникла, снова превратившись в усталую женщину средних лет. Анжела тяжело опустилась на стул и закрыла лицо руками.