Тесс Герритсен - Выжить, чтобы умереть

И осознание призвания? На самом деле вы ведь это пытаетесь им внушить? — Маура бросила взгляд на лица всех шестерых, сидевших за столом. — Вы члены Общества Мефисто. Верно?

Может быть, не станем менять тему? — предложила доктор Уэлливер. — И сосредоточимся на том, что мы делаем здесь, в «Вечерне»?

Я как раз и говорю о «Вечерне». Ведь вы используете ее, чтобы завербовать солдат для параноидальной миссии вашей организации.

Параноидальной? — Доктор Уэлливер изумленно усмехнулась. — Такой диагноз я вряд ли поставила бы кому-нибудь из сидящих в этом зале.

Общество Мефисто считает, будто зло реально. Вы полагаете, что человечество под ударом и ваша задача защитить его.

Неужели вы считаете, что мы здесь занимаемся этим? Готовим охотников на дьявола? — Уэлливер потрясенно покачала головой. — Поверьте, нашу роль вряд ли можно счесть метафизической. Мы помогаем детям оправиться от насилия и трагедии. Мы организуем их жизненный уклад, даем безопасность и великолепное образование. Мы готовим их к университету или к тому, чего они сами хотят достичь. Вчера вы были на занятии у профессора Паскантонио. И видели, как заинтересованы были студенты, даже таким предметом, как ботаника.

Профессор показывал им ядовитые растения.

Именно поэтому они и проявляли любопытство, — заметил Паскантонио.

Потому что подтекст — убийство? Какими растениями можно умертвить.

Это ваше толкование. Другие посчитали бы это занятие уроком безопасности. Как узнать то, что может принести вред, и избежать этого.

Что еще вы здесь преподаете? Баллистику? Криминалистику?

Паскантонио пожал плечами.

На уроке физики все это вполне уместно. Почему это вызывает у вас возражения?

Я возражаю, потому как вы используете детей, чтобы удовлетворить собственные интересы.

В борьбе против насилия? Против зла, которое человек причиняет человеку? — Паскантонио фыркнул. — Вы говорите так, будто мы насильно даем им наркотики и готовим бандитов.

Мы помогаем им оправиться, доктор Айлз, — проговорила Лили. — Мы знаем, что такое пострадать от преступления. Мы помогаем им найти смысл в боли. Такой же, какой находим сами.

«Мы знаем, что это такое», — сказала она. Да, Лили Соул действительно знает: всех ее родных убили. И Сансоне тоже потерял отца в результате убийства.

Глядя на лица всех шестерых собравшихся здесь людей, Маура ощутила холодную волну догадки.

Каждый из вас потерял кого-то, — поняла она.

Готфрид печально кивнул.

Жену, — пояснил он. — Вооруженное ограбление в Берлине.

Сестру, — подхватила госпожа Дюплесси. — Ее изнасиловали и задушили в Детройте.

Мужа, — склонив голову, тихо произнесла доктор Уэлливер. — Его похитили и убили в Буэнос-Айресе.

Маура повернулась к Паскантонио, но тот молча смотрел в стол. Он не ответил на вопрос, но в этом не было необходимости. Ответ был написан у него на лице. Внезапно Маура вспомнила о своей сестре-близняшке, убитой всего несколько лет назад. И вдруг поняла: «Я ведь тоже принадлежу к их кругу. Оплакиваю родственницу, погибшую насильственной смертью».

Мы понимаем этих детей, — продолжила доктор Уэлливер. — Именно поэтому «Вечерня» — лучшее место для них. А может быть, единственное. Все мы похожи. Мы одна семья.

Пострадавших.

Не пострадавших. Мы смогли выжить.

Пусть ваши студенты сумели выжить, — ответила Маура. — Однако прежде всего — они просто дети. И не способны сделать самостоятельный выбор. Не способны возразить.

Возразить — против чего? — удивилась доктор Уэлливер.

Против вступления в вашу армию. Вы ведь так о себе думаете — как об армии праведников. Собираете травмированных и превращаете их в воинов.

Мы воспитываем детей. Учим, как отвести от себя беды.

Нет, вы держите их там, где они никогда не смогут забыть о своих бедах. Окружая их другими пострадавшими, вы отбираете у них возможность увидеть мир таким, каким его видят обычные дети. Вместо света они видят тьму. Они видят зло.

Потому что оно существует. Зло, — прошептал Паскантонио. Он сидел на своем стуле, сгорбившись и по-прежнему не поднимая головы. — Доказательства они получают из собственного опыта. Они просто видят то, что, как им уже известно, существует. — Медленно подняв голову, профессор посмотрел на Мауру очень светлыми влажными глазами. — Точно так же, как и вы.

Нет, — возразила она. — То, что я вижу по работе, — результат насилия. А то, что вы называете злом, — всего-навсего философский термин.