Деон Мейер - Телохранитель

Моллер явно не был прирожденным проповедником-евангелистом, как Бранка. Он говорил тихим голосом, с ровными интонациями интеллигентного человека, но вера в то, что он говорил, была столь же непоколебима. Эмма остолбенела от изумления.

— Мы не можем изменить историю. Мы не можем отказаться от современных технологий и сельского хозяйства, и, разумеется, невозможно изменить человеческую природу. Павлин с самым длинным и пестрым хвостом имеет больше всех шансов заполучить подругу; вот почему мы так стремимся завести побольше скота или купить машину престижной марки. Вот почему деньги управляют миром. На самом деле люди не способны охранять природу, хотя на словах у них все правильно. Просто охрана природы не заложена в нас на генном уровне, она нам не свойственна изначально. Идет ли речь о выкачивании нефти из земных недр или о вырубке лесов, страдает ли окружающая среда. Единственный способ сохранить надлежащий экологический баланс — убрать подальше людей. Полностью. Публичные заповедники, заповедники, открытые для посещения, в принципе обречены на неудачу, независимо от того, государственные они или частные. Известно ли вам, сколько носорогов убито браконьерами в минувшем году на территории национальных парков?

Эмма покачала головой.

— Двадцать шесть. Двадцать из них обитали на территории Национального парка Крюгера. Арестовали двух егерей — то есть людей, которые должны были защищать животных. В Квазулу среди бела дня на территорию Национального парка «Умфолози» приехали двое белых, застрелили двух носорогов, спилили у них рога и уехали. Все знают, где водятся носороги. Вот почему я запираю свои ворота. Чем меньше знают о нас окружающие, тем больше шансов на то, что мои животные выживут.

— Понимаю.

— Вот почему я не жалую здесь туристов. Как только это начнется, все будет труднее контролировать. В парке Крюгера мало туристических комплексов, а спрос постоянно растет. В результате они собираются строиться. Когда это остановится? В чьих интересах строительство? Уж конечно, не экологии, в этом можете быть уверены. На руководство парка давят и с политической, и с финансовой точек зрения. Туризм стал источником жизненной силы нашей страны, он приносит в казну больше денег, чем добыча золота. Туризм создает рабочие места. Благодаря туризму в страну идет приток иностранной валюты. Туризм стал чудовищем, которое мы вынуждены постоянно подкармливать. Однажды это чудовище поглотит и нас. Выживут только островки вроде «Хёнингклипа». Но не навечно. На пути человека не устоит ничто.

Мы сидели в ресторане туристического комплекса «Авентура Бадплас» и ждали, пока управляющий выяснит, куда перешла работать Мелани Лоттеринг.

Я съел тарелку овощей и салат — только это я и мог вынести после огромного количества билтона, поглощенного у Моллера. Эмма заказала салат и рыбу. В середине обеда вернулся управляющий с клочком бумаги в руке.

— Мелани по-прежнему работает в сети «Авентура», только в «Бела-Бела». У них там имеется санаторно-курортный корпус с минеральными водами. — Он протянул записку Эмме. — Она вышла замуж, сейчас ее фамилия Постхумус. Вот номера телефонов.

Эмма поблагодарила его.

— Она очень нравилась нашим гостям. Мне было жаль, когда она ушла.

— Кем она работала?

— Она косметолог. Ну, знаете, травяные ванночки, массаж, талассотерапия, грязевые обертывания…

— Когда она ушла?

— Сейчас, дайте вспомнить… года три назад.

— Далеко отсюда «Бела-Бела»?

— Довольно далеко. Километров триста. Быстрее всего проехать туда через Гроблерсдаль и Мабл-Холл.

— Большое спасибо.

Управляющий удалился, а Эмма вытащила мобильник и набрала номер «Бела-Бела».

Когда мы уехали, было уже темно.

— День сегодня, кажется, будет длинным, Леммер, — сказала Эмма. — Надеюсь, вы не против. — Голос у нее был усталый.

— Я не против.

— Если хотите, я сяду за руль…

— В этом нет необходимости.

— Завтра можно поспать подольше. Больше я ничего не смогу сделать.

Мне захотелось спросить: а что потом? Вернется ли она в Кейптаун и станет ждать, пока Коби де Виллирс перестанет прятаться? Надеялась ли она на то, что кто-то вроде Волхутера будет держать ее в курсе? Она включила освещение в салоне, снова вытащила лист бумаги и стала что-то на нем записывать. Потом она выключила свет и откинула голову на спинку сиденья. Она так долго молчала, что я решил, будто она заснула. Но потом я увидел, что глаза у нее открыты. Она смотрела в окно, за которым была черная-пречерная ночь. Темноту прорезали только яркие лучи наших фар.