Энди Макнаб - Все под контролем

На стоянке такси я попросил водителя отвезти нас в обычный отель.

— Какой именно обычный?

— Подешевле.

Водитель был латиноамериканцем. Из кассетника гремела Глория Эстефан, [54] Латиноамериканская поп-певица, живет и работает в США. на приборной доске стояла статуэтка Девы Марии, на зеркале висела фотография детишек, а сам шофер был в длиннополой цветастой рубашке, при виде которой де Сабатино умер бы от зависти. Я опустил стекло, чтобы ветерок с моря дул мне в лицо. Мы свернули на Атлантик-авеню, и передо мной открылась сплошная белая полоса слежавшегося песка, протянувшаяся в бесконечность. За окном мелькали закусочные, магазины пляжных принадлежностей и байкерской амуниции, китайские ресторанчики, устричные домики, парковки, замызганные отели и снова закусочные и магазины пляжных принадлежностей.

Все здесь было построено для отдыха. Куда бы я ни повернулся, везде были отели с красочными стенными росписями. Почти на всех красовалась надпись: «Добро пожаловать, брейкеры». Здесь собрались группы поддержки; девицы в нарядах, выставлявших наружу все их прелести, с важным видом стайками разгуливали по танцевальной площадке возле здания. Возможно, Фрэнки был где-то там, притулившись в уголке и глядя на девиц влюбленными глазами.

— Уже приехали? — спросила Келли.

— Еще два квартала и налево, — ответил водитель.

Мне открылась цепочка отелей, и среди них наш — «Каставэй». [55] Castaway (англ.) — потерпевший кораблекрушение, отверженный, изгнанник.

Стоя на тротуаре и прислушиваясь к удаляющемуся пению Глории, я посмотрел на Келли и сказал:

— Да, я понимаю — бурда.

— Тройная бурда с сыром, — ухмыльнулась она.

Может, и так, но лучшего места для нас нельзя было и придумать. И вдобавок всего двадцать четыре доллара за ночь, хотя я и без того, глядя со стороны, мог сказать, что больше двадцати четырех долларов мы не стоим.

Я выступил все с той же старой историей, прибавив, что мы твердо намерены провести каникулы в Диснейленде. Думаю, женщина за столиком не поверила ни единому моему слову, но ей было абсолютно до лампочки — я уже протягивал ей деньги, тут же перекочевавшие в передний карман ее грязных черных джинсов.

На площадке перед нашим номером толпились парни, совсем не похожие на учащихся колледжа, проводящих свои каникулы. Возможно, они приехали в городок, потому что услышали про группы поддержки.

Наш номер был размером со спичечный коробок, с одним окном. На полу — залежи пыли, словно в уборке было что-то постыдное, а врывающаяся снаружи жара делала комнату окончательно похожей на какую-нибудь дыру в Калькутте.

— Когда включат кондиционер, будет хорошо, — сказал я.

— Какой кондиционер? — спросила Келли, глядя на голые стены.

Она плюхнулась на кровать, и я мог бы поклясться, что услышал вопль тысячи клопов.

— Может, сходим на пляж?

Я думал то же самое, но в первую очередь, как всегда, следовало позаботиться об инструментах.

— Скоро пойдем. Только сначала помоги мне все разобрать.

Как мне показалось, Келли крайне обрадовалась такому предложению. Я дал ей обоймы от 45-го «кольта», доставшегося мне в качестве трофея после Лортона.

— Сможешь вытащить пули и сложить их сюда? — Я указал на боковой карман сумки.

Обоймы не подходили к моему пистолету, но патроны были одинаковые.

— Конечно. — Было похоже, что все это действительно доставляет ей удовольствие.

Я не стал показывать, как это делается, потому что мне хотелось, чтобы она провозилась подольше. Я спрятал дискету в матрасе, надорвав ткань отверткой. Потом достал умывальный набор, принял душ и побрился. Царапины окончательно покрылись темной твердой коркой. Я надел новые джинсы и серую футболку. Затем заставил умыться Келли.

Было 16.45. Келли все еще натягивала на себя черные брюки и зеленую футболку, когда я нагнулся к стоящей между кроватями тумбочке и достал телефонную книгу.

— Как это называется? — спросил я, ткнув большим пальцем в экран телевизора.

— «Большие плохие Битлборги».

— Кто?

Келли стала объяснять, но я слушал ее вполслуха: просто кивал, молча соглашаясь и листая телефонную книгу.

Я искал псевдоним «Де Ниро». Дурацкую фамилию он выбрал, но потом я вспомнил, что полностью он величал себя Аль Де Ниро. Для того, кто предположительно собирался проводить жизнь среди низов, это было не самое безопасное, но Фрэнки был отчаянным фаном Аль Пачино и Боба де Ниро. Единственной и главной причиной того, что он ввязался во все эти дела с наркотиками, было то, что он увидел Аль Пачино в «Лице со шрамом». Вся его жизнь была одним сплошным вымыслом. Он знал все диалоги из их фильмов и даже развлекал нас в Абергавенни довольно сносной имитацией их игры. Печально, но факт.