Энди Макнаб - Все под контролем

— Ну… мы вместе катаемся на великах и все время ходим друг к другу в гости. У нас есть свои тайны.

— Какие такие тайны?

— Глупый, кто ж рассказывает про тайны! А кто твой лучший друг?

Ответить было несложно, но я не собирался называть его имени. Если нас снова сцапают, я буду клясть себя за то, что упомянул его и подверг опасности. Солнце стало припекать сквозь оконное стекло; перегнувшись через Келли, я опустил шторку.

— Моего лучшего друга зовут… Дэвид. — Это звучало максимально не похоже на Эвана из всего, что я мог придумать. — У нас с ним совсем как у вас с Мелиссой: мы говорим друг другу такое, чего больше никто не знает. Вообще-то у него есть дочка, чуть-чуть постарше тебя. Никто про нее не знает, кроме нас с Дэвидом, да вот теперь еще ты!

Ответа не последовало. Келли, похоже, уже клевала носом.

Однако, сам не знаю почему, я продолжал:

— Мы познакомились, когда нам было по семнадцать, и дружим с тех пор.

Я стал поглаживать волосы Келли. Я собирался говорить и дальше, но было слишком тяжело рассказывать ей все это. Я не мог найти подходящих слов. Я с Эваном были «я с Эваном» — были, есть и будем. Правда. Я не знал, как описать это.

Фрэнк де Сабатино был вычеркнут из поздравительного рождественского списка ЛКН — Ла Коза Ностра — в Майами, и его отослали за океан, в Соединенное Королевство, в соответствии с федеральной программой защиты свидетелей. Я был в команде, которой поручили приглядывать за ним во время трехмесячного пребывания в Абергавенни [53] Город в Уэльсе. до возвращения в Штаты. Я помню Фрэнки — жалкого типа ростом метр с кепкой; у него были очень густые, черные, вьющиеся волосы, будто ему делали завивку на манер футбольных игроков восьмидесятых. Остальное в нем напоминало футбол как таковой.

ФБР, расследовавшее деятельность ЛКН в Южной Флориде — они не употребляют слово «мафия», — обнаружило, что де Сабатино, тридцатичетырехлетний компьютерный умник, работавший на одного из главарей, клал себе в карман сотни тысяч долларов, получаемых от операций с наркотиками. Правительственные агенты принудили де Сабатино к сбору улик для своего следствия; выбора у него не было, в противном случае его бы арестовали, а ЛКН предупреждала, что за этим воспоследует. Члены ЛКН, мотавшие срок, сделали бы остальное. Пат поддерживал с ним хорошие отношения на протяжении всей работы, и позже мы шутили, что, возможно, поэтому он вышел из игры сразу после той истории. Теперь я знал, что Пат любил снимать пробу с товара чуть больше, чем следует.

Одевался Фрэнки как угодно, но только не вульгарно; подчиненное положение выражалось для него в своеобразной униформе, состоявшей из бледно-оранжевой рубашки с фиолетовыми брюками и ковбойскими сапогами из крокодильей кожи. Что бы он ни носил, жирные складки так и выпирали из рубашки. Последнее, что я слышал о нем, это что после суда ему выдали новый паспорт, и, на удивление, он сам высказался за то, чтобы вернуться в Штаты, и — что еще более странно — во Флориду. Быть может, выбор рубашек не везде был так хорош.

Я снова подумал о том, чтобы позвонить Эвану, но что в данный момент он мог для меня сделать? Я решил отказаться от этой мысли; лучше было не использовать сразу все ресурсы. Фрэнки поможет расшифровать материалы ВИРА, потом Эван поможет мне, когда я вернусь в Англию.

Мы приехали в Де Лэнд незадолго до двух часов пополудни, и автобус уже ждал, чтобы отвезти нас на побережье. После стольких часов кондиционированной прохлады в поезде жар флоридского полдня пыхнул нам в лицо, словно я открыл дверцу топки. Мы с Келли моргали, как летучие мыши, под безоблачным жарким небом, окруженные загорелыми людьми в легкой летней одежде. Электронное табло на станции сообщало, что температура воздуха 33 градуса. Мы сели в раскаленный автобус и, прилипнув к сиденьям, ждали, пока он, пыхтя, довезет нас до Дейтоны-Бич.

Поездка не была богата событиями. Только время от времени сзади с громоподобным ревом вырывался и тут же скрывался из виду сплав из хрома, кожи и джинсы с характерным гортанным выхлопом «харлей-дэвидсона». Я и забыл, что Дейтона — Мекка байкеров. Из окна автобуса было видно, что в придорожных закусочных от них черным-черно.

Через два часа мы прогромыхали по мосту, который вел в самый центр Дейтоны. Мы отлепились от сидений, и я забрал сумку. Первым делом я купил себе и Келли по стакану только что выжатого апельсинового сока. Когда мы вышли из-под козырька автобусной станции, я почувствовал, что солнце жжет даже сквозь рубашку.