Майкл Крайтон - Экстренный случай

– Уговорите Джей Ди отозвать заявление, – сказал я.

Питер покачал головой.

– Мы с братом никогда не ладили. Сколько себя помню, вечно грызлись. Мы совершенно разные люди, даже внешне. Думаем по-разному, действуем тоже по-разному. В юности я, помнится, даже злился, вспоминая, что Джошуа – мой родной брат, и втайне подозревал, что это не так. Думал, его усыновили, или что-нибудь в этом духе. Наверное, у него были точно такие же подозрения на мой счет.

Он допил кофе и понурил голову, уткнувшись подбородком в грудь.

– И вы пыталась уговорить Джей Ди, но тот настроен по-боевому, и у нее не было…

– Правдоподобного предлога?

– Да.

– Жаль, что она вообще назвала имя Ли, – сказал я.

– Жаль, – согласился Питер. – Но что сделано, то сделано.

Он проводил меня до двери, и я вышел на улицу, залитую бледным сероватым солнечным светом. Когда я шагал к машине, Питер крикнул мне вслед:

– Если вы не захотите впутываться, я вас пойму.

Я оглянулся:

– Вы прекрасно знаете, что у меня нет выбора.

– Я этого не знал, – возразил Питер. – Но надеялся, что так.

***

Садясь в машину, я размышлял, что мне теперь делать. Ни единой ниточки, ни единой толковой задумки, ничего. Можно было бы опять позвонить Зеннеру. Вдруг он вспомнил какие-то новые подробности своей беседы с Карен? Или съездить к Джинни в колледж Смита. Либо к Анджеле и Бабблз. Глядишь, что-нибудь и припомнят, хотя едва ли.

Я полез в карман за ключами, и моя рука наткнулась на какой-то листок. Достав его, я увидел, что это фотография негра в лоснящемся пиджаке.

Роман Джонс. Я совсем запамятовал о нем. Парень просто исчез, затерялся среди других персонажей, утонул в море лиц. Я долго вглядывался в снимок, стараясь запомнить черты, понять, чего стоит их обладатель. Но не сумел: слишком уж заурядная была физиономия. Кривая ухмылка самца, облаченного в крутой прикид. Не разберешь, то ли веселая, то ли злорадная. Безликий образ на публику.

Я никогда не блистал красноречием, и меня удивляет, откуда у моего сына Джонни эта ловкость в обращении со словами. Оставаясь наедине с собой, он возится с игрушками и выдумывает разные забавные каламбуры, сочиняет стихи или сказки, которые увлеченно рассказывает самому себе. У Джонни чертовски тонкий слух, и он то и дело прибегает ко мне с расспросами. Однажды он спросил, что такое девфамация, причем произнес это слово правильно, хотя и очень осторожно, словно боялся раздавить его языком.

Поэтому я совсем не удивился, когда Джонни подошел ко мне и спросил:

– Пап, а что такое подпольный акушер?

– Зачем тебе это?

– Один полицейский сказал, что дядя Арт – подпольный акушер. Это плохо?

– Иногда, – ответил я.

Джонни прильнул к моему колену, уткнувшись в него подбородком, и посмотрел на меня громадными карими глазами, точь-в-точь такими же, как у Джудит.

– А что это такое, пап?

– Ты не поймешь, – ответил я, пытаясь выиграть время.

– Это какой-то доктор? Навроде невропатолога?

– Да. Только акушер делает другую работу, – я усадил Джонни на колено и ощутил приятную тяжесть маленького тельца. Мой сын подрастал и становился увесистым. Джудит уже начала поговаривать о новом малыше.

– Это врач, который занимается маленькими детьми, – пояснил я.

– Как простой акушер? Не подпольный?

– Да, – ответил я. – Как простой акушер.

– Он достает ребенка из мамы?

– Да, только совсем по-другому. Иногда ребенок бывает нездоровый. Рождается, а говорить не может…

– Они все не могут, – заметил Джонни. – Только потом учатся.

– Да, – согласился я. – Но некоторые рождаются без ручек или ножек. Иногда появляются уродцы. Чтобы этого не произошло, доктор вытаскивает такого ребеночка до срока и убирает.

– Пока он не вырос?

– Совершенно верно, пока он не вырос.

– А меня тоже вытащили до срока?

– Нет, – ответил я, обнимая сына.

– А почему у некоторых детей нет рук или ног?

– Это просто случайность, – ответил я. – Ошибка.

Джонни вытянул руку и принялся изучать ее, сжимая и разжимая пальцы.

– Руки как руки, – сказал он.

– Да.

– Но ведь они есть у всех.

– Нет, не у всех.

– У всех, кого я знаю.

– Верно. Но иногда люди рождаются и без рук.

– Как же они играют в мяч?

– Они вообще не играют.

– Это плохо, – рассудил Джонни и снова пытливо посмотрел на свой сжатый кулачок. – А почему у тебя руки на месте?

– Ну.., потому что… – начал я, но вопрос оказался мне явно не по силам.