Галина Войцеховская - Холодно

-Черт! С тобой ещё похлеще заедешь! ... Потема! Вор-р-она, мля...

-Заткнись.

"И ведь заткнулся! Чуть не подавился матом, бедняга.... А так уж, было, раскипятился..." - Оленька опасливо покосилась на угрюмого. "Как видно, парень не из тех, кто повторяет дважды. Плечищи - только в джип и можно запихать. Какой-нибудь "Фольксваген-Гольф" по швам бы треснул, наверное, на этаких плечищах".

-Садись в машину - покажешь.

-Что? - опешила девушка.

Угрюмый повторять не стал. Водила мигом проявил инициативу в русле полученного указания - вылетел из-за руля, и, ухватив девушку повыше локотка, потянул к машине:

-Давай, давай, девка - не век же нам тут блукать во тьме! Проводишь - и вали на все четыре стороны! А то, мля, ещё не знамо скока будем тут шарашиться. С такими, мля, объяснениями твоими.... Вот уже где ворона!...Эй! Не брыкайся.... Эй.... Да не дергайся ты, не укусим! - он заржал, довольный шуткой. Распахнул заднюю дверцу и попытался запихнуть туда перепуганную насмерть Оленьку. - Не укусим, мля! С тебя, такой тощезной, и откусить-то нечего! Так шо не боись, не обидим - покажешь дорогу на эту проходную, мля, и почапаешь по своим делам.... За-ради Бога - катись на все четыре стороны....

-Мне на электричку.... Я в Москву.... - лепетала Оленька, слабо упираясь и едва переставляя ноги. Водиле, как видно, надоело возиться с пугливой девицей, он выхватил зонт из ее ослабевших пальцев, и, развернув девушку лицом к открытой дверце, слегка наподдал ладонью - широкой, как лопата - ей под зад, чтобы поторопить. Это ему - слегка, а бедная Оленька так взлетела на высокую подножку, что стукнулась макушкой о дверной проем, и рухнула на сиденье, лязгнув зубами и больно прикусив язык. Водила, громко чертыхаясь, свернул мокрый зонт и бросил ей на колени. Побежал уже, было, вокруг капота, но угрюмый процедил: "Пакет" - и водила замер, растерянно оглядываясь:

-А?...

-Пакет её возьми.

Пришлось бритоголовому вернуться за выроненным с перепугу и оставшимся валяться в луже Оленькиным пакетом. Поднял двумя пальцами за уголок, брезгливо сунул девушке на колени. Хлопнул дверцей. Через минуту машина отвалила от тротуара. Оленька обеими руками вцепилась в злосчастный свой, мокрый и грязный пакет, с которого на пальто струйками потекла вода. Её колотила противная дрожь, стучали зубы - и не только от сбегающих по ногам ледяных капель.

-Вы сели на мои вещи.... - проквакал над ухом насморочный голос. Оленька, взвизгнув, прянула в сторону, а водила вновь разразился счастливым гоготом:

-Ну, мля, пугливая! Наверно, целка....

Рядом с Оленькой сидел мужчина, чернел оплывшей глыбой. Благоухал дорогим парфюмом. Лица его во тьме не было видно. А голос - противный и гундосый, но без наглости, без угрозы. Голос этот немного успокоил пленницу.

-Простите,... я нечаянно... я сейчас.... - забормотала она, торопливо вытягивая из-под себя длинный кожаный плащ и туго набитый портфель. Скрутила растрепанный мокрый зонт. Пакет прикрыла полой пальто, чтобы не замарать чужих дорогих вещей. Толстяк не проявлял ни малейшего желания избавить девушку от охапки неудобных шмоток. Места на сиденье рядом с его жирной тушей не было, Оленька взгромоздила все себе на колени, придерживая обеими руками расползающийся плащ и падающий на каждой колдобине портфель. Забилась в уголок, замерла, заваленная и задавленная ворохом тяжелой пахучей кожи, боясь уронить что-нибудь, и снова услышать издевательский, обидный смех.

Сбоку появился указатель: "Технологическая дорога химзавода. Посторонним въезд воспрещен".

-Ну вот, вот - заторопилась Оленька. - Вот здесь прямо, потом будет влево дорога - на отвалы, дальше вправо - к разгрузочной ветке, а оттуда поворот будет на эту вашу третью проходную. Если вдруг проскочите, так там дальше деревянный забор - увидите, значит нужно вернуться, и влево... ну, то есть, теперь уже вправо, раз вы возвращаетесь.... Это если бы сначала - то влево. И тогда на мостик, и....

-Поедешь с нами, покажешь - поморщился угрюмый.

-Нет-нет, - заметалась Оленька - вы меня высадите сейчас, пожалуйста! Мне на станцию надо, к электричке.... Тут я хоть голосну кого-нибудь, а то до проходной отсюда километра три, машины там только днем ходят, а пешком через лес очень страшно.... Я вылезу - можно? - и завозилась, высвобождаясь из-под кучи вещей.

-Сиди. Будем возвращаться - высадим тебя на станции, - буркнул угрюмый с переднего сиденья.

Оленька перечить не посмела. Да ещё и неизвестно, что страшнее - сидеть здесь с этими тремя неприятными но, кажется, не опасными мужиками, или голосовать одной на ночной дороге среди леса. Вздохнула, и послушно принялась указывать нужные повороты. Дорогу она знала хорошо - когда-то ведь работала бухгалтером на этом самом химзаводе. С третьей проходной выезжали машины, загруженные в цехе растворителей. Оленька сама туда не раз бегала за пачками скопившихся отгрузочных накладных. Только вот странно - завод и в лучшие времена продукцию по ночам не отгружал.... Ну да бог с ними - это их проблемы. А ей, Оленьке Воронцовой, дела нет, когда они там грузятся . "Только бы довезли меня потом до станции в целости и сохранности. Жуткие все какие-то.... Бритоголовый дебил за рулем - ржет, как конь.... А соседа своего - этого, со свинцовыми глазами - он боится. Должно быть - есть, за что! Господи, спаси и сохрани" - тихо паниковала Оленька. Заискивающе лепетала: