Кристофер Райх - Банкир дьявола

— Привет, Адам. Читал в газете о взрыве. Слава богу, с тобой все в порядке.

— Да, слава богу, — ответил Чапел, обменявшись с мужчиной рукопожатиями. — Это мисс Черчилль. Она в нашей команде. Сара, разрешите вам представить Жиля Боннара. Он главный в этой лавочке.

Лавочка называлась «Центр по анализу финансовых операций и отчетов и отслеживанию нелегальных финансовых потоков (Анафин)». Если быть уж совсем точным, то эта структура относилась не столько к правоохранительным органам, сколько к финансовой разведке. Центр был организован для борьбы с отмыванием денег, полученных от наркобизнеса и криминальной деятельности, а в последнее время занимался также средствами, предназначавшимися для финансирования деятельности террористических организаций. С этой целью Анафин сотрудничал с различными финансовыми учреждениями по всей стране — банками, брокерскими домами, фирмами, занимавшимися переводом денег, — присматривал за тем, чтобы не нарушались строгие французские законы об отмывании денег, и собирал всю возможную информацию о подозрительном поведении клиентов.

— По-моему, мы знакомы. — Сара приветливо протянула руку Боннару. — Как дела, Жиль?

— Работы выше крыши. — У Боннара не получилось скрыть удивление. — И давно вы работаете с американцами?

— Это временно. — Сара подкрепила свой ответ властным взглядом, словно говорившим: Заткнись, Жиль! В прошлом ты вел себя опрометчиво. Так не повторяй ту же ошибку сейчас.

И снова у Чапела возникло ощущение, что нет такого места, куда бы он пришел, а Сара там уже не побывала. Ему хватило ума не спрашивать, по какому делу они работали вместе в прошлом. Но почему она хотя бы не упомянула, что знакома с Боннаром или что раньше сотрудничала с Анафином?

Потому что шпионка, мысленно ответил Чапел на свой вопрос. Она умеет хранить тайны. Чапел не хотел допускать мысль, что могла быть и другая причина. Потому что она не доверяет тебе.

— Итак, Адам, чем могу помочь? — поинтересовался Жиль Боннар, когда они проходили через черные двойные двери, ведущие в министерство.

— У террориста, убившего наших ребят, есть счет в банке «Лондон–Париж». Мы просмотрели выписки, но мало что нашли.

Его слова произвели на Боннара впечатление.

— Вам в «БЛП» уже показали выписки? Обычно требуется один ордер, чтобы просто заставить их говорить, другой — чтобы попасть в банк, и поддержка в виде полиции для гарантии, что банк не передумает.

— Все проще, — ответил Чапел. — Им совсем не нужно, чтобы о них пошла дурная слава как о банке, где свили гнездо террористы. Нам потребуется ваша база данных, — добавил он, похлопывая Боннара по спине. — Наконец-то у вас появился шанс доказать, что ты не зря мне ее нахваливал.

— Докажу, докажу. Наши офисы наверху. Идемте, я вас провожу.

В этом лучшем из всех возможных миров Чапелу всего и надо-то было ввести псевдоним Талила — Бертран Ру, адрес Ру в Университетском городке, номер его водительского удостоверения или номер телефона в базу данных Анафина, чтобы узнать, проходят ли эти данные по документам в любом французском банке или его филиале во Франции или за границей. Тем не менее Франция, как демократическая страна, соблюдала права частных лиц, в том числе и право на неприкосновенность личной информации. Мысль о том, чтобы допустить Чапела к централизованной базе данных, открывающей ему доступ для запросов в четырех тысячах финансовых учреждений страны, была воспринята как святотатство. Об этом не могло быть и речи.

Ему разрешалось использовать базу только для поиска счета, содержащего псевдоним Талила, или личную информацию, которая проходила бы как часть «отчета о подозрительной деятельности», известного в их среде просто как ОПД, или «отчета о сделке за наличный расчет», сокращенно ОСНР. Какие бы крупные суммы денег ни перемещались со счета на счет, рано или поздно — не важно, сколь тщательные меры предосторожности террорист предпринял бы, — он все равно не мог не попасть в поле зрения Анафина. Если Мохаммед аль-Талил хоть раз оступился в этой стране, отчет о его оплошности непременно окажется в базе данных Центра.

Пока они петляли по коридорам, Чапел не без удовольствия отметил, что Боннар подстроился под его торопливый шаг. Лампы дневного света были ужасны: половина из них мигала, другая половина не работала. Двери со стеклянными врезками хлопали так, что стекла дребезжали. Рыжий ковролин был протерт до дыр, так что сразу и не поймешь, что снизу, что сверху — то ли ковролин, то ли черно-белый кафель. Под отколотым куском кафельной плитки он заметил еще какое-то непонятное покрытие. Здание напоминало руины: только копни, и найдешь остатки древних цивилизаций.