Кристофер Райх - Банкир дьявола

— Так мы из числа храбрых, да? Это для вас хорошо. Вам еще предстоит немало побороться. Слишком многие после того, как рак даст метастазы… ну костные, как у вас… сдаются из-за боли. А зря. Наша воля к жизни — самое сильное оружие, какое у нас есть.

Вздохнув, Бен-Ами поднялся с кресла и, тяжело ступая, пошел к шкафу. Вернулся он, держа в руках две бутылочки с прозрачной жидкостью.

— Это может помочь. Метастрон. Новейший препарат.

— Он может ослабить боль?

— Потребуется несколько дней, чтобы он начал действовать, но в конце концов, думаю, вы останетесь довольны. Треть моих пациентов говорит, что они вообще ничего не чувствуют. Конечно, это всего лишь паллиатив. Он избавляет от боли, а не от опухоли, но это как раз то, что сможет существенно повысить качество вашей жизни. Аппетит улучшится. Вы опять сможете порадоваться бокалу вина. Мне лично в это время года всегда хочется выпить фендан или, пожалуй, эгльское, сорт «Ле Мюрей». — Тут он предостерегающе поднял указательный палец. — Но не более одного бокала за обедом. И кстати, курите поменьше. Табак расшатывает иммунную систему.

— А как насчет движения?

— Ваша двигательная активность повысится. Не вижу причины, по которой вы не смогли бы играть, например, в теннис. А что важнее всего, вы сможете спокойно спать ночью.

— Звучит заманчиво, — вежливо сказала Клэр.

Смазав ей локоть спиртом, Бен-Ами открыл бутылочку и набрал жидкость в шприц. Причем не в маленький, каким делают прививку от гриппа или столбняка. Это был большой металлический шприц с иглой длинною в добрых семь или восемь сантиметров и диаметром с наконечник стержня для шариковой ручки.

— Вы испытаете некоторый дискомфорт, — предупредил он. — Необходимо вводить лекарство очень медленно.

Клэр вздрогнула, когда игла проколола ей кожу.

— Это займет минуту или две.

— Как это лекарство действует?

Она и без того знала, но ей требовалось, чтобы он продолжал с ней разговаривать, отвлекая ее таким образом от мыслей об игле, проникающей в мускул.

— Метастрон? Он обманывает кость, заставляя ее принимать себя за кальций и впитывать его в костную опухоль. Активным агентом является стронций. Этот радиоактивный изотоп соединяется с опухолью и уменьшает трение о кость. Отсюда и уменьшение боли.

— Стронций? — На ее лице отразился страх. — Боже, неужто я стану светиться в темноте?

— Вы имеете в виду стронций девяносто, который действительно является побочным продуктом ядерного распада, ведь данное вещество получают из отработавших топливных стержней атомных реакторов, что-то вроде этого. В метастроне же используется хлорид стронция восемьдесят девять. Совсем другая молекула.

— Но ведь она же радиоактивная?

— В очень умеренной степени. Вам остается беспокоиться лишь о том, чтобы в пятидневный срок вся ваша боль ушла.

Однако Клэр интересовало нечто другое:

— Как долго он будет оставаться в моем организме?

— Период полураспада этого радиоактивного изотопа составляет пятьдесят один день. Он превратится в уран, самое главное достоинство которого заключается в том, что он не вызывает побочных эффектов. И вы заново вернетесь к жизни. — Бен-Ами вынул иглу и приложил к руке ватный тампон. — Доктор Розенблюм сказал мне, что вы скоро отправляетесь в путешествие?

— Да, в конце этой недели. Лечу в Соединенные Штаты.

— Мне хотелось бы попросить вас сделать еще несколько рентгеновских снимков. Собственно, это можно устроить прямо сейчас. Буквально в соседнем кабинете.

— Боюсь, что сегодня я не могу.

— Тогда, может, завтра? — Это прозвучало как приказ. — Утром я смогу уделить вам немного времени. Скажем, в девять. Годится? Надеюсь, у вас все будет хорошо.

— А можно перенести это на самое начало следующей недели? Скажем, на понедельник?

— Разумеется. А кроме того, вам еще понадобится вот это. — И Бен-Ами принялся что-то строчить на бланке для рецептов. Как и следовало ожидать, совершенно нечитаемым почерком.

— Спасибо, — проговорила Клэр Шарис, вставая. — Вы очень мне помогли.

Леклерк пил кофе в операционном отделе банка «Лондон–Париж».

— Сколько у нас человек на улице?

— Двадцать шесть, — ответил Доминик Мезон, лохматый, плохо выбритый человечек, прослуживший в «Сюртэ» уже лет двадцать.

— А где еще четверо? Что с ними приключилось?

— Отправлены на другое задание. Минувшей ночью в Булонском лесу произошло двойное убийство. — Мезон пожал плечами, словно извиняясь. — Сейчас они снимают показания.