Джонатан Барнс - Люди Домино

— Просто веселимся.

— Где Эстелла?

Барбара подошла к Старостам, такая же невозмутимо непримиримая, как всегда, и внешне никак не прореагировавшая на смерть мисс Морнинг. Она перешагнула через тело, словно это был мешок с песком.

Хокера и Буна она, казалось, ничуть не напугала, хотя я и заметил кое-что неожиданное в их реакции — выражение на их лицах, которого я не видел раньше и, наверное, не надеялся увидеть. Это было любопытство.

— Слушайте, — сказал Хокер. Бун тем временем издал довольный свист. — Вы еще откуда взялись?

Барбара поедала их глазами.

— Где Эстелла?

— Понятия не имею, — сказал Бун. — Старик дал нам только адрес. Но все равно иди к нам, красотка. Мы должны поболтать по-приятельски.

Барбара осторожно подошла к ним. Он шепнул ей что-то на ухо, какую-то ядовитую ложь или злобную полуправду, какое-то опасное сочетание слов.

Я встал на колени перед искалеченным телом мисс Морнинг. Взгляд ее мертвых глаз был устремлен в потолок, а в зрачках, казалось, навсегда застыл ужас. Единственное, что мне пришло в голову, это закрыть ей глаза и пробормотать вполголоса что-то вроде извинения и благословения.

— Генри?

Барбара громко звала меня, а Старосты исчезли.

— Чего они хотели? — Я с трудом поднялся на ноги. — Что они шепнули вам?

— Не сейчас, Генри. — Как это ни удивительно, но она улыбнулась. — Какая же я была дура. Я знаю, где Эстелла.

Барбара выбежала из комнаты, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за нею и оставить несчастную мисс Морнинг там, где она лежала.

Только тут я понял, куда мы направляемся и кто будет ждать нас.

Некоторые вещи стали проясняться. Мы бежали в подвал. В экспедиторскую.

Я начал понимать всю сложность замысла своего деда. Как тщательно организовал он мою жизнь! С каким усердием вводил он в игру фишки моего бытия. Теперь я понимаю, почему, когда мы подолгу болтали у него в гостиной, изучая газетные объявления, он так упорно предлагал мне квартиру в Тутинг-Беке, почему с такой настойчивостью убеждал поступить на работу в Архивное подразделение гражданской службы.

Наконец я понял, кто ждет нас в подвале и почему старый хрыч отправил меня сюда приглядывать за ней. До меня даже начал доходить смысл перенесенных в детстве операций, за которые он заплатил.

Но видел я также и то, что в отсутствие деда его планы осуществлялись совсем не так гладко, как он хотел. Возникли непредвиденные трудности, человеческие ошибки, проблемы, предугадать которые он не мог.

Проблемы вроде Питера Хики-Брауна.

Теперь здание было абсолютно пустым — напуганные служащие архива высыпали на улицу. За одним исключением. Один преданный делу работник оставался на месте. Толстая, потливая женщина. Когда мы добрались до экспедиции, она была на том же месте, что и всегда, — сортировала папки со своим обычным неторопливым автоматизмом. Увидев нас, она приветственно хмыкнула.

Я подошел и заглянул в потное невыразительное лицо, ее черты распухли и раздулись после многих лет переедания… и тут я наконец понял истину.

— Эстелла? — сказал я.

Женщину мучила боль. Что-то жило внутри ее — проталкивалось, пропихивалось, цеплялось, чтобы выбраться наружу. Что-то находилось в ее теле, как джинн в бутылке. Как паук в банке.

Дверь у нас за спиной открылась, и в дальнем конце комнаты раздался неожиданный голос:

— Привет, Генри. Привет, Барбара.

Это был Питер Хики-Браун — обалдевший, осипший и — что было совсем не похоже на него — возбужденный.

— Я знал, что вы приедете за мной, — выдохнул он.

Барбару, казалось, не удивляло ничего, даже это последнее развитие событий.

— Я ведь подозревала, что это вы.

Хики-Браун двинулся по комнате, направляясь к женщине.

— Не подходите! — предупредила его Барбара.

— Прошу вас, — умоляющим голосом сказал Питер. — Прошу вас. Дайте мне прикоснуться к ней еще разок.

— Вам нравилось прикасаться к ней?

— Конечно, — сказал мой прежний босс. — Конечно нравилось.

— Мне… жаль эту женщину, — сказала Барбара. — Я знаю, вы использовали ее для удовлетворения своих страстишек.

— Слушайте, — сказал Хики-Браун, — разве я это отрицаю? — Он хихикнул. — Боже, она была просто объедение. Пальчики оближешь.

Я откашлялся.

— Вы ничего не хотите объяснить?

— Левиафан готовил собственный побег, — сказала Барбара. — Он изменял тело этой женщины, вмешивался в ее ДНК. Монстр сделал что-то с ее потом, придал ему свойства галлюциногена. Как только Хики-Браун обнаружил это, он начал пожинать урожай, копируя выделения ее потных желез и продавая их. Он сбывал пот Эстеллы, назвав его амперсандом.