Джонатан Барнс - Люди Домино

— Не разговаривайте, — сказал я. — Не пытайтесь двигаться.

Но мойщик окон, казалось, был исполнен решимости говорить.

— Ответ… — снова прохрипел он, глаза его горели огнем, словно он собирался сказать что-то самое важное в его жизни. — Генри, — издал он ужасающий горловой звук. — Ответ: «да»!

Потом меня оттолкнули прибежавшие на помощь люди, профессиональные спасатели жизней в развевающихся халатах и с точно сформулированными вопросами; в воздухе носилось: «не прикасайтесь к нему», и «как он выпал», и «нужно занести его внутрь». Мне помнится, что не раз повторялось слово «чудо». Даже когда они уносили его, аккуратно положив на носилки и дав что-то для облегчения боли, он не сводил с меня глаз, снова и снова повторяя те же слова:

— Ответ: «да».

Я смотрел на него, не в силах двинуться с места.

— Ответ: «да».

Он попытался приподняться на носилках и прокричал:

— Ответ: «да»!

Наверное, это странно, если тебе до тридцати осталось всего ничего — доплюнуть можно, а ты ни разу ни в кого не влюблялся. Все, что я могу сказать по этому поводу: ожидание стоит свеч.

Я познакомился с Эбби за полгода до этого, заметив ее объявление в рубрике «Сдается внаем» городской газеты. Я зашел посмотреть, что у нее за свободная комната, и, как только она открыла дверь, сразу же понял, что не хочу делить жизнь ни с кем другим. А еще я сразу понял, что такая ослепительная красотка в узких джинсах и канареечного цвета туфельках всегда останется лишь моей недосягаемой мечтой.

Когда я, рассказав полутора десяткам разных людей историю о том, как мойщик окон с незабываемым шмяком грохнулся передо мной, вернулся домой, она сидела в гостиной — сутулилась перед телевизором, древним ящиком, который, по ее словам, стоял здесь, когда она купила квартиру.

Эбби выглядела усталой и растрепанной, без конца клевала жареную картошку с тарелки, но при этом умудрялась блистать фантастической красотой.

Я сказал «привет», и при звуке моего голоса домохозяйка попыталась сесть ровно.

— Присаживайся, — сказала она, не переставая жевать и беря в руку пульт, чтобы выключить телевизор. — Несколько дней тебя не видела. — Эбби подвинула тарелку в мою сторону. — Ешь картошку.

— Да я не хочу.

— Ну пожалуйста. Мне одной ее не прикончить.

— Нет, правда, я…

— Ты что — ел?

— Нет, но…

— Тогда поешь.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Ну, пожалуй, поем. Спасибо большое.

— Не за что.

Я сунул ломтик картошки в рот.

— Как прошел день? — спросила Эбби, после чего я впервые, пожалуй, за десять лет разразился слезами.

Потом мы разговаривали. Промокая тайком нос салфеткой, я рассказал ей о деде, телефонном звонке матери и о человеке, свалившемся с небес. Мой рассказ вроде бы вызвал у нее сочувствие, и в какой-то момент она даже сделала неловкое движение в мою сторону, словно чтобы обнять, но я отпрянул, и она подалась назад.

— Генри, — сказала она, когда я закончил свой рассказ. В голосе ее слышалось желание приободрить меня.

— Да?

— Когда у тебя день рождения? Ты говорил — скоро.

— Ах да. Я почти забыл. В понедельник. А что?

— Да так, подумала просто. — Она подняла брови и, казалось, хотела добавить что-то еще, но в это время зазвонил телефон.

Эбби сняла трубку.

— Сейчас, — сказала она и посмотрела на меня. — Это тебя.

Нахмурившись, я взял трубку.

— Да?

Голоса я не узнал. Вроде бы он принадлежал пожилой женщине — хрипловатый и решительный, хотя и слышалась в нем некоторая хрупкость.

— Мистер Ламб? Мистер Генри Ламб?

— Да.

— Добрый вечер, мистер Ламб. Я из компании «Окна Гадарин». Я вот подумала, а не предложить ли вам вообще поменять окна?

— Знаете, это не моя квартира, — сказал я. — Я только снимаю здесь комнату. Но в любом случае ответ наверняка «нет». И мы бы хотели, чтобы в будущем вы не звонили так поздно. Я бы даже сказал, чтобы вы вообще больше не звонили.

Женщина посетовала на мою невежливость и бросила трубку.

— Торговый агент? — спросила Эбби.

— Стеклопакеты, кажется. Ничего важного.

— Вот как.

Она робко улыбнулась мне. Я улыбнулся ей в ответ, и несколько секунд мы улыбались друг другу как два идиота, все еще чувствуя головокружение от этой неожиданной близости, все еще не ведая об ужасе, который уже стучался к нам в дверь.

Следующий день поначалу вроде бы ничем не отличался от других.