Энн Перри - Вне закона

Жилка возле рта Коннора задрожала. Он сдерживал дыхание, стараясь взять себя в руки. Лайам не сводил глаз с отца, и во взгляде его страх боролся со стыдом. Ему мучительно было видеть, как издеваются над отцом, и все же в глубине души у подростка таился страх, нашептывавший: стоит выказать хоть немного мужества, как станет еще больнее, а унижений — еще больше. У Бриджит душа ныла от смятения сына, но она не представляла себе, чем может помочь. У нее самой где-то в желудке сидел точно такой же страх, заставлявший ее то и дело глотать слюну, чтобы подавить позывы к рвоте.

— Как насчет чашки чаю? — продолжил Дермет.

Она послушно направилась на кухню, заметив, какой довольной стала его физиономия.

— Готовьте себе чай сами! — резко бросил Коннор. — Бриджит! Не прислуживай им!

— Мне все равно, — ответила она. — Больше-то нечего делать.

— Тогда не делай ничего! — Он резко обернулся к ней. — Я тебе говорю: не смей им прислуживать. Бога ради, не такие уж они тупицы, чтобы не вскипятить себе воды!

Увидев выражение лица Пэдди, Бриджит с удивлением поймала себя на мысли, что Коннор заговорил с ней точно таким же тоном, что и Дермет. Может, он, этот Дермет, нарочно… Коннору подражал? Она же настолько приучена к послушанию, что подчинялась не раздумывая, машинально.

Бриджит пребывала в нерешительности. Если она подчинится Дермету, то еще больше ослабит Коннора, а если не станет, может вызвать вспышку насилия, которой ужасно боялась, или в лучшем случае заставит Дермета иным способом доказывать свою власть.

Все смотрели на нее ожидая, особенно Лайам.

— Вообще-то я собиралась идти белье стирать, — произнесла Бриджит. — Не ходить же в грязном исподнем только из-за того, что мы пленники. Если кому-то из вас понадобится пойти за мной, милости прошу, хотя это весьма глупо. Вы знаете, что я никуда не убегу. Здесь, в ваших руках, моя семья. — Не глядя на Пэдди и Дермета, она отправилась в спальню собрать белье. Никто за ней не пошел.

Вечер тянулся медленно. Обстановка до того накалилась, что всякий раз, когда кто-то делал резкое движение, или чей-то нож звякал по тарелке, или Лайам ронял вилку, все напряженно застывали, а стоявший в дверях Шон направлял на них пистолет.

Бриджит мыла посуду, а Лайам вытирал ее. Спать они отправились, как и было приказано, в девять часов.

Едва дверь в спальню затворилась, Коннор повернулся к Бриджит.

— Почему ты подчиняешься им? — сердито выпалил он, и лицо его потемнело от гнева. — Как могу я выстоять против них, если ты все время противишься мне?

— Тебе не выстоять, — устало ответила она. — У них пистолеты. — Она стала раздеваться, убирая юбку и блузку в гардероб.

— Не стой ко мне спиной, когда я с тобой разговариваю! — Голос у мужа дрожал.

Бриджит повернулась. Прошел всего один день, даже ночь еще не прошла, а он уже не мог владеть собой, потому что ничто не было в его власти. Она смотрела на него не мигая.

— У нас нет выбора, Коннор. И я не противлюсь тебе, а просто не вывожу из себя, когда это бессмысленно. Кроме того, я уже привыкла делать то, что мне велят другие.

— Что ты хочешь этим сказать?

Бриджит снова повернулась к гардеробу.

— Ложись спать.

— Тебе все равно, так ведь? Ты считаешь, что я должен уступить, согласиться на любые их требования, выкупить сейчас нашу свободу, сдав все, за что мы сражались всю свою жизнь!

— Я понимаю, что этого ты не сделаешь. — Она продолжала раздеваться. Чтобы занять себя, принялась отыскивать чистую ночную рубашку взамен выстиранной. — Ты не оставил себе места. Не думаю, что и у них оно осталось. Вот в чем беда всех нас — мы заложники прошлого, которое сами же создали. Ложись спать. Даже если проторчишь всю ночь на ногах, делу этим не поможешь.

— Ты труслива, Бриджит. Вот не думал, что когда-нибудь мне будет стыдно за свою жену.

— Ты, я полагаю, вообще об этом не думал, — заметила она в ответ. — Обо мне, я хотела сказать. — Прошла мимо него, надевая ночную рубашку, на свою сторону кровати.

Некоторое время Коннор молчал. Потом она услышала, как он раздевается, вешает одежду в гардероб, затем почувствовала, как слегка колыхнулась постель, когда муж улегся.

— Я прощу тебе это, потому что ты напугана, — высказался он наконец.

Бриджит не ответила. Она не помогала ему и оттого чувствовала себя виноватой, но на самом деле если что и мешало общению с супругом, так это его непримиримость. Речь шла о принципе, и Бриджит понимала, что Коннор ничего не сможет поделать, во всяком случае, сейчас.