Кеннет Харви - Жертва

— Какой процент? — спросила она, едва ли не слишком агрессивно, медленно возвращаясь к жизни, отталкиваясь от своего онемевшего естества в мир новых сил, достоинства. Именно это ей и было нужно, новость подействовала на нее, как холодная вода, которую плеснули ей в лицо, вернула ей уверенность.

Морти поправил очки, потом снял и протер их салфеткой. Линзы раздражали глаза, поэтому ему пришлось решить, остаться ли в линзах и тогда мигать и щуриться, как слабоумный, или снова надеть очки. Последнее представилось ему более разумным. Со снятыми очками его глаза казались меньше, но в целом лицо выглядело более привлекательно.

— Двадцать процентов, — предложил он, сдерживая улыбку.

Алексис выпрямилась на стуле, будто проглотила аршин, стараясь показать, как она признательна.

— Вот это новость, Морти, это просто чудо. Ты не поверишь, как мне нужно было именно сегодня услышать что-то подобное.

— У тебя что-то случилось? — Он снова нацепил на уши очки. — Ты как, в порядке?

— Да, все нормально. — Она чуть покачала головой, отмахиваясь от воспоминаний, потом поправила салфетку на коленях. — Это просто здорово.

Она снова посмотрела на него, широко улыбнулась, подняла бокал и чокнулась с ним.

— За моего нового партнера, — нежно сказал Морти.

Алексис заметила, как изменилась его интонация, но решила не придавать этому большого значения. Она услышала замечательную новость о повышении и не хотела портить эффект рассуждениями о том, какие чувства испытывает к ней начальник и как они могли повлиять на его решение.

Пообедав и вскользь коснувшись вопросов по клиентам (неизбежных даже в выходной, подумала Алексис), они попрощались у выхода из ресторана. Морти поймал такси и предложил подбросить ее, но Алексис отказалась, желая побыстрее уйти, но так, чтобы это было незаметно. Ей хотелось побежать к ближайшей телефонной будке и позвонить матери, восстановить связь с тем, что было для нее важным, — со своей мамой.

— Спасибо тебе еще раз, Морти, — сказала она ему, когда он садился в такси.

— До завтра, — сказал он улыбаясь, не показывая грусти оттого, что ему не удалось провести остаток дня вместе с нею.

Он назвал таксисту адрес и смотрел, как Алексис захлопывает дверь, потом поднял руку прощальным жестом, и машина отъехала.

Заметив телефонную будку у парковки на другой стороне 50-й улицы, Алексис бросилась между проезжающими машинами и подождала, пока какой-то бизнесмен закончит говорить. Не посмотрев на него, когда тот выходил из будки, она вошла и закрыла дверь, вставила телефонную карту и набрала номер.

— Алло.

— Мама!

— Алексис, здравствуй.

— Угадай, какая у меня новость! — Ее всю распирало, из глаз текли слезы.

— Что такое, милая, что случилось?

— Меня сделали партнером в фирме.

— Милая, это же чудесно, чудесно. Я знала, что когда-нибудь это случится.

— И случилось, — сказала Алексис, но ее восторг слегка отступил при воспоминании о Дэрри и том, что он с ней сделал, она не могла выгнать из головы насильственных, незваных воспоминаний. Если бы мама узнала об этом случае, если бы такие инциденты показывали в новостях матери жертвы, что бы она подумала? Смогла бы она выдержать эту боль? Все плохое надо скрывать. Алексис отмахнулась от духа отрицания и попыталась вернуть себе восторг. Ей не хотелось, чтобы ее проницательная мама почувствовала неуверенность.

— Я хотела тебе позвонить. — Она вытерла глаза, все вокруг помутнело. — Правда, хотела.

— Ничего, милая. — Мать знала, о чем говорит Алексис. — Как-нибудь переживем.

— А как Либби? — спросила она, имея в виду подругу матери, которая жила вместе с ней.

— Прекрасно. Вчера ходили в кино. Иностранный фильм, режиссер какой-то испанец. О том, как в одной симпатичной семье была дочь-инвалид. Очень трогательно. Прекрасный фильм.

— Как называется?

Мать сказала ей название, но потом сразу же вернулась к новости об успехе дочери.

— Милая, я так тобой горжусь, — сказала она, и у нее перехватило горло.

Алексис знала, какие слова должны были идти дальше, слова, которые остались невысказанными: «Если бы только твой папа дожил до этого дня».

Небесный Конь сидел за кухонным столом в темноте, без света. Прошлое перестало быть прошлым. Оно стало настоящим. Раньше грифельная доска была чиста, теперь испачкана. Компромисс сросся с континуумом. Атрибуты времени, от которых не так легко убежать.

Но человек, которого он убил, не был человеком из его сна, человеком в серебристом костюме из мелькающих образов. Он задумался, кто бы это мог быть. Прошлой ночью ему снова снилась Алексис. Демоны ложных лиц связали ее и заткнули ей рот, их черты были искажены, как будто они двигались в тумане, входили в нее через рот и глаза, словно красный пар. А потом он спас ее от человека, которого отправил в полет, чтобы тот поцеловал землю.