Брюнония Барри - Читающая кружево

В конце августа Кэл забрал Линдли из школы мисс Портер. В яхт-клубе, за который он выступал, произошел «инцидент», и его выгнали из команды. Он был страшно разочарован и начал пить днем. Однажды Кэл позвонил в школу и обругал директрису. Обвинил ее и всех учителей в том, что они развратили его дочь. Когда Ева дозвонилась до директрисы, было уже поздно. Даже если бы мисс Портер и хотела оставить Линдли у себя (а она намекала, что управляться с моей сестрой не так уж просто), школа не желала иметь дела с Кэлом Бойнтоном. Точка.

Ева пришла в ярость. Никакие убеждения не заставили мисс Портер передумать. Наконец Ева позвонила в другую школу и тайком записала туда Линдли на осень. Потом оставила мою сестру под опекой и защитой Мэй и отправилась во Флориду, где жили Бойнтоны.

— Не позволяй ей покидать остров, — попросила Ева, — и не опускай стапеля.

Я думала, жизнь в заточении станет серьезным испытанием для Линдли. Почти все лето она возилась с Джеком в лодочном сарае. Домашний арест должен был ее удручить, но Линдли вроде покорилась судьбе. И даже как будто обрадовалась.

Я извинялась как могла. Говорила, что не хотела ее обидеть. Мы не поссорились, и Линдли сказала, что, мол, все понимает, я права.

Я начала всерьез беспокоиться за нее.

Ева вернулась из Канады мрачной.

— Кэл переезжает на Западное побережье, — сообщила она Мэй. — Он будет выступать за Сан-Диего.

Они продали дом во Флориде, и Кэл вернул Еве долг. То есть теперь ей нечем было на него воздействовать.

— Эмма едет с ним? — Я видела, что Мэй еще не утратила надежду.

— Да. Он хочет, чтобы его семья собралась вместе. — Ева вынула из сумочки билет на самолет и положила на стол. Билет предназначался для Линдли.

— Ни за что, — возразила Мэй.

Ева достала письмо, написанное рукой Эммы. Мэй прочла его дважды.

— Она готова передать нам права опеки? — уточнила она. Похоже, Мэй такого уж точно не ожидала.

— Я ее уговорила. Это было нелегко.

— Она готова твердо стоять на своем?..

Ева пожала плечами.

— В любом случае это не важно. Я уже поговорила со своим поверенным. Ее письмо не сыграет никакой роли в суде — по крайней мере если Кэл его опротестует. А он это сделает… Если бы Эмма согласилась изложить факты, то, возможно, у нас был бы шанс.

— Но она ни за что не согласится, — сказала Мэй.

Все мы понимали: творится нечто нехорошее. Бизер подслушивал у запертых дверей, но тщетно. Наконец он сдался. Ева и Мэй вели себя как профессиональные конспираторы. Чтобы заглушить звук, они устраивались так, чтобы нас с ними разделяло несколько комнат, — например, запирались на кухне. С одной стороны к ней примыкала кладовка, с другой — веранда. Впрочем, на веранду удалось пробраться, взломав замок. Оказавшись внутри, я спрягалась за вешалкой, чтобы меня не заметили.

Я не смела шевелиться, пока разговор не закончился. Мэй еще долго сидела за столом после ухода Евы. Наконец она встала и начала готовить сандвичи — скверные сандвичи с арахисовым маслом, на которое у Бизера была аллергия, и с соленой приправой, от которой меня тошнило.

В конце концов я пересказала Линдли услышанное — впрочем, не все. Сообщила, что Кэл хочет забрать ее в Сан-Диего, но Эмма написала, что Линдли может остаться у нас. А еще поведала, что ей предстоит сменить школу. Сестра что-то заподозрила, но, по-моему, была не прочь остаться — хотя читать ее мысли становилось все труднее.

И все-таки она нервничала. Линдли принялась расспрашивать меня насчет Сан-Диего, и я сказала, что Кэла выгнали из флоридского клуба. Сестра встревожилась, а потом, хорошенько подумав, попыталась извлечь из ситуации максимальную пользу.

— В Сан-Диего клуб лучше, — кивнула она, возможно, решив, что Кэл от этого подобреет.

Я не стала откровенничать о требованиях Кэла. Притворилась, что он согласен с Эммой. У Линдли не было повода полагать, что Кэл непременно хочет забрать ее с острова, поскольку в прошлом году он дал дочери разрешение остаться.

Мне было неловко из-за того, что я кое о чем умолчала. Но я понимала, что не могу рассказать Линдли всего. Попыталась выкинуть все мысли из головы: Линдли умела их читать, и я не хотела, чтобы у нее возникли серьезные подозрения.

— С моей матерью все в порядке? — несколько раз спросила она, прежде чем я ответила.

— Да. — Я вновь попыталась ни о чем не думать, особенно об Эмме, чтобы сестра не сумела прочесть мои мысли.

Но это не помогло. Мэй и Ева слишком часто беседовали за закрытыми дверями. Никого, кроме Евы, на остров не допускали.