Павел Астахов - Продюсер

— А поточнее, Шамиль Ренатович, можно? Что значит давят?

— А вот то и значит, — зло отозвался Шама, — я, конечно, оборону держу: пока все новые учредители с паспортами не явятся, никаких перерегистраций быть не может!

«Молодца…» — оценил стойкость друга Артем.

— Но, знаешь, на них откуда-то с самого верха наехали… — цокнул языком друг, — меня могут просто отодвинуть.

Павлов вновь сосредоточился. Если Шамиля отодвинут и фирмы, вопреки закону, будут переоформлены, сын Медянской, а значит, и она сама останутся ни с чем.

— Как думаешь, сколько у меня дней? — спросил он у Шамиля.

— Нисколько, — отозвался друг. — Меня как раз наверх вызывают, на ковер. Прямо сейчас все и произойдет.

Павлов яростно ударил по столу кулаком и вдруг ясно вспомнил слова позвонившего ему незнакомца.

— Слушай, Шама, есть такая наводочка, что у одного из новых учредителей Ротмана не все в порядке с лицензиями на радиовещание. Это как-то может… отодвинуть этих вампиров? Ну, чтобы просто дать мне время?

Шамиль хмыкнул:

— Ненадолго. Нет, наехать — я наеду. Вещать без лицензии — это, по сути, пиратствовать. За такое по головке не гладят. Тоже мне, «Голос Пекина» нашелся… Но вряд ли это решит проблему в принципе.

Артем поблагодарил, вернул трубку на рычаги и только теперь понял, что его секретарь зашла в кабинет и ждет, когда он завершит разговор.

— Что случилось? — встревожился он.

Лица на девочке не было.

— Вам из этой бульварной газеты… как ее… звонят, — всхлипнула она, — требуют срочного интервью.

Артем обмер:

— И по какому поводу?

— Лимузин Фарфорова взорван, — шмыгнула носиком девочка, — а самого Кирилла увезли из Домодедова в наручниках.

Леня Булавкин узнал о взрыве лимузина и аресте Кирилла Фарфорова одним из первых.

— Короче, счастливчик этот Кира, — торопливо рассказывал человек из аппарата Агушина, — если бы его не арестовали и он сел бы в лимузин…

По спине у Булавкина побежали ежики.

— А кто? Известно?

— Да мы сами тут в непонятках. Но вообще под любителя симулировано. Сунули в бак презерватив со смесью, а когда резина растворилась, все и полыхнуло. Нет, ничего не скажешь, метод надежный, но только реальные киллеры так не работают.

Булавкин зябко повел плечами.

— А за что его арестовали? Вроде нашли же убийцу… этого Бессараба. Киру-то за что?

На том конце связи рассмеялись.

— Да кто ж его знает, почему! К тому же его не арестовали, а задержали!

— А есть разница? — не понял Булавкин.

— Еще какая! Задержать можно и совершенно невиновного человека. Это законно. Ты вообще, Леня, представляешь, сколько у нас задерживают? — поинтересовался человек из аппарата Агушина.

Если честно, Леня не представлял. Он понимал главное: теперь, после того как Бессараба объявили убийцей, Кириллу Фарфорову место на сцене, а не в КПЗ.

«Или как там это у них называется…»

А главное, Леня понимал: Кирилл все равно выйдет, но запомнит он в качестве своего спасителя того, кто окажет ему помощь первым.

— Ну, что… Надо звонить в Кремль.

Первым делом Артем позвонил Медянской — еще из кабинета.

— Виктория, вы еще в Москве?

— А что такое? — недовольным, заспанным голосом отозвалась вдова.

Артем сосредоточился. Говорить о том, что лимузин Фарфорова, второго и куда как менее значительного наследника Шлица, чем сын Медянской, взорван, не хотелось. Виктория и так была последние дни на взводе.

— Фарфоров арестован, — сказал он, — и не исключено, что это происки тех, кто положил глаз на деньги вашего мужа.

Наступила короткая, но глубокая тишина.

— Но ведь… все разъяснится? Вы ему поможете?

— Разумеется, — кивнул Артем, — я уже выезжаю. Но это еще не все. Мне сообщили, что мои попытки приостановить перерегистрацию фирм вашего мужа на новых владельцев терпят крах…

Медянская молчала.

— Вас намерены ограбить, Виктория.

— Но это же противозаконно, — дрогнувшим голосом произнесла Виктория. — Куда смотрит милиция? Прокуратура? Президент, наконец…

Артем вздохнул. Шамиль сказал ему, что на его начальство давят откуда-то сверху, но вот насколько сверху?

— Я доведу дело до конца, Виктория, — пообещал он. — Но я беспокоюсь за вас и вашего сына…

— Не беспокойтесь, — отрезала Виктория, — я выеду к сыну, как только управлюсь со своими делами… но решать это буду я, а не…

Судя по всему, она воспринимала подобные советы адвоката как недопустимое вмешательство в свою личную жизнь и попросту саботировала их.