Павел Астахов - Продюсер

Тот отшатнулся от неожиданного порыва своих коллег:

— Нет-нет! Ни в коем случае! Пусть гуляет. Наоборот! Ни в коем случае к ней не приближайтесь. Следить за ней надо. Но не трогать. О каждом шаге мне докладывать. Ясно вам?

— Понятно, Геннадий Дмитрич…

Оперативники заметно погрустнели. Им очень хотелось реабилитироваться и задержать хоть кого-то. Если уж не удалось поймать подозреваемого, который так ловко вывернулся из устроенной ими засады, то хотя бы схватить того, кто видел их позор. Следить, фиксировать все контакты и анализировать их было гораздо сложнее, чем традиционно «тащить и не пущать».

— Все! Идите, — отрезал Агушин, — наблюдение не снимать. Докладывать постоянно лично мне. Свободны!

Опера закряхтели и потопали восвояси. А Геннадий Дмитриевич потрясенно покачал головой и принялся в который раз раскладывать пасьянс из своих записок. Отыскав листок, на котором красовалось имя Виктории Медянской, он вновь обвел его жирной красной линией и поставил три знака вопроса. Агушин вздохнул и принялся грызть красный маркер. Курить хотелось просто ужасно. Дожевав до чернильного стержня, следователь поморщился и выплюнул расплющенный зубами пластиковый колпачок. Швырнул очередной испорченный фломастер, нажал кнопку селектора на столе и позвал героически задержавшуюся на работе ради шефа секретаршу. А когда она появилась на пороге, насупил брови и строго приказал:

— Срочно принеси пачку новых маркеров. И еще… разыщи мне кассету с фильмом… — он заглянул в свой рабочий блокнот. — Ага, «По семейным обстоятельствам». Все. Действуй!

Но было и еще кое-что — потерявший телефон Неизвестный. И здесь Агушин мог лишь развести руками.

Агушин примчался сразу после звонка Виктории и сообщения о том, что Митя Фадеев в тяжелом состоянии доставлен в Институт скорой помощи. Митя был в плачевном состоянии. Обе ноги переломаны, причем правая в двух местах с открытым переломом. Руки тоже сломаны. А нашли его рано утром в строительном котловане, на ремонтируемой трассе. Сейчас Агушин безуспешно пытался выяснить три вещи: как покалечился Фадеев, почему сгорел клуб «Гоголефф» и не причастен ли к этому исчезнувший Бессараб. Ни на один из вопросов несчастный гендиректор ответить не мог. Оставалось лишь одно — поговорить с Медянской.

— Виктория Станиславовна, а вы ничего не хотели бы мне рассказать? — прямо спросил он вдову, едва они вышли из палаты и присели на стулья у крашенной голубой масляной краской стены.

— Вы что имеете в виду? — вскинула свои красивые бровки-дуги Медянская.

— Ну, возможно, какие-то новые обстоятельства… новые сведения… информация. Мало ли еще что? Что-то вспомнили, что-то узнали, что-то услыхали…

Виктория потянулась за сигаретой, но закурить прямо здесь, в больничном коридоре, не решилась.

— Геннадий Дмитриевич, ничего нового я не узнала. Кроме, пожалуй, Митиных приключений. А может быть, вас интересует мой таинственный спутник, которого ваши бравые вояки не смогли поймать?

— Может быть, — кивнул Агушин, подбадривая вдову.

Но та не нуждалась в его согласии. Она встала, выпрямилась перед следователем и, глядя на него сверху, четко сказала:

— Я знаю, что вы мне, возможно, не поверите. Ну и пусть! Но только человек, которого вы ловите, это не человек.

— Как не человек?! — Агушин настороженно смотрел на не вполне, как ему показалось, вменяемую вдову.

— Ну, то есть человек. Но только не такой, как все. Мне вам сложно объяснить…

— А попроще нельзя?

— Можно, конечно. Но только вы можете не поверить.

— Ну, уж вы попробуйте, а там посмотрим. — Агушин приготовился к любым поворотам и напряженно не сводил глаз с вдовы.

— Хорошо. Вы сами этого захотели. Скажите, вы смотрели такой фильм… — Она на мгновение запнулась, а нетерпеливый следователь тут же подхватил:

— «По семейным обстоятельствам»? Знаю я ваши фильмы! Адвокат мне ваш всю голову заморочил: «Посмотрите. Посмотрите!» Ну, посмотрел! Что дальше-то?

— Нет. Нет! Не этот! Другой. Фильм называется «Привидение». Смотрели? Там Деми Мур играет и красавец Патрик Суэйзи. Видели?

— Не знаю… может, и видел. Некогда мне, знаете ли, фильмами развлекаться! Что там я должен был узнать из этого кино? Так расскажите!

Агушин разозлился. Эти загадочные тени, бесконечные отсылки к киноклассике его начинали донимать. Виктория сочувственно покачала головой и сложила перед собой руки на груди.