Кейт Аткинсон - Преступления прошлого

— Это от конкура у него такие бедра, — шепнула Джиллиан. — Он любитель, но, говорят, мог бы далеко пойти.

Ну нет, теперь стало похоже на роман Джилли Купер. [42] Джилли Купер (р. 1937) — английская писательница, уроженка Йоркшира, работающая в жанре «женской прозы».

— Нетитулованная аристократия, — продолжала Джиллиан. — Ну, знаешь, древний род, возделывают эту землю со времен Вильгельма Завоевателя, типа того. Только они дилетанты, а не настоящие фермеры, — едко добавила она.

— Это почему?

— У них всегда был другой источник дохода, и не один: дома под аренду в Лондоне, земля, работорговля — все, на чем обычно делают деньги. Поэтому они играют в фермеров, держат образцово-показательное стадо красных девонширских, а овцы у них как барашки Марии-Антуанетты, а здесь овцеводческий край, не будем забывать, где овца — это овца, и во всех-то коттеджах на ферме у них ремонт и центральное отопление, а еще они восстанавливают приусадебный огород на средства Национального треста, ни больше ни меньше.

Каролина не слишком поняла эту диатрибу фермерской дочери, поэтому просто сказала:

— Да уж.

А Джиллиан рассмеялась и добавила:

— Но, Бог свидетель, я бы затрахала его до смерти хоть сейчас.

Она вспомнила, как стояла перед выставкой «лучшего земляничного джема». Банки с клетчатыми «чепчиками» поверх крышек, подписанные в стиле «Сельского дневника эдвардианской леди», [43] Под таким названием публикуется воспроизведенный факсимильным способом «дневник натуралиста» — описание и рисунки британской флоры и фауны, сделанные художницей Эдит Холден (1871–1920). были украшены наградными розеточками и маленькими «похвальными» карточками, и она подумала, что лучший джем нужно пробовать, а не просто смотреть на него, и тут он возник рядом и представился, и вот она уже в его «рейнджровере», они едут к нему домой — а промежуточные события из ее памяти выпали. Он выдал что-то вежливое насчет «заглянем ко мне, выпьем чаю», но ею, конечно, двигала похоть, чистая, неприкрытая, слишком долго сдерживаемая похоть, — поэтому она бросила Джиллиан, которая была в ярости (вполне справедливо) из-за того, что подруга у всех на виду отчалила с едва знакомым мужчиной.

Они ехали по длинной прямой дороге, мимо парка, и только минут через пять она осознала, что и дорога, и парк, и все остальное принадлежит ему, — то есть, на секундочку, ему принадлежит целый пейзаж. И хотя именно похоть усадила ее в машину, она искренне предполагала, что его приглашение на чай подразумевает элегантную, светлую гостиную, в которой будут картины с лошадьми и собаками, большие диваны, обитые бледно-лимонным дамасским шелком, и рояль, уставленный семейными фотографиями в тяжелых серебряных рамках (пищей для этого образа явно послужила школьная экскурсия в замок). Она уже представляла, как робко усядется на краешек одного из лимонных диванов, а мать Джонатана займет место хозяйки у чайного подноса с изящным старинным фарфором и будет вежливо расспрашивать ее о «захватывающей» городской жизни.

В действительности мать Джонатана еще была на ярмарке — милостиво вручала розетки пони-клубу, и ни Джонатан, ни Каролина так и не добрались до гостиной (которая окажется совсем не такой, как она себе представляла). Они обошли вокруг дома, он завел ее в какую-то кладовку и, не успев закрыть дверь, стянул ей брюки до лодыжек, прижал к старой деревянной сушилке для посуды и резко вошел в нее сзади. Вцепившись в (пришедшиеся очень кстати) краны над керамической мойкой, она думала: «Святые угоднички, так вот, значит, как у вас тут трахаются», — а теперь посмотрите на нее: ездит на «лендровере дискавери», покупает одежду в «Кантри-кэжуалс» в Харрогите и сидит напротив него за завтраком (стол красного дерева, чиппендейл) с двумя его шкетами. Кто-нибудь может объяснить, как, черт побери, это случилось?

«Что ж, — произнес Джон Бёртон, — думаю, мне пора». Они сидели на скамье, бок о бок, очень по-приятельски, но молча. Вот что значит быть в церкви: молчи сколько влезет, и никто не спросит почему. Дождь почти перестал, хотя в открытую дверь еще долетал его запах, зеленый и летний. «Дождь стихает», — сказал он, и Каролина ответила: «Да, похоже на то». Он встал и проводил ее к выходу. Собаки выспались и теперь изображали неописуемый восторг в связи с появлением хозяйки, но она знала, что на самом деле им на нее наплевать.

«Ну, до свиданья», — сказал Джон Бёртон и снова пожал ей руку. Она ощутила легкий трепет, будто в ней оживало что-то давно уснувшее. Он сел на велосипед и покатил прочь, а потом обернулся, чтобы помахать ей, и велосипед вильнул в сторону. Она стояла и смотрела ему вслед, не обращая внимания на разыгравшихся собак. Она влюбилась. Просто-напросто. Окончательное и бесповоротное безумие.