Ричард Дейч - Карта монаха

Теперь осталось только дождаться Речина с Сьюзен. Но на этот раз встреча пройдет на его условиях.

Выйдя из лифта в отеле «Националь», Сьюзен, с еще влажными, собранными на затылке волосами, поспешила к своему номеру. В гостиной она первым делом открыла бар и выпила. Ее терзала тревога за Майкла. Он до сих пор не позвонил, и она не знает, как у него обстоят дела. Ей известно только, что Женевьеву похитили, помешав Бушу и Николаю вывезти ее из Кремля. Сьюзен молила высшие силы, чтобы с Майклом все было в порядке. Впрочем, учитывая его предысторию, так оно, наверное, и было.

Затем Сьюзен достала из рюкзака и поставила на кофейный столик добытую ими шкатулку. Этот предмет поражал своей красотой. Свет утра проник в номер, и шкатулка, отражая и усиливая его своими резными узорами, словно лучилась золотом. Залюбовавшись, Сьюзен подумала, что это цена, которую надо заплатить за возвращение Стефана. Он был для нее как отец, поддерживал ее, а свою собственную утрату переживал молча. Он никогда не обманывал и не подводил ее, и она не даст ему погибнуть. Она будет защищать шкатулку, не выпустит ее из рук до тех пор, пока Стефан не вернется целым и невредимым.

Пройдя к двери, Сьюзен заперла замок на два оборота, сняла со столика шкатулку и направилась в ванную комнату. Включила душ, поставила шкатулку на трюмо и накрыла полотенцем. Раздевшись и стоя на мраморном полу душа в ожидании, пока вода нагреется, она взглянула в зеркало. Многочисленные ссадины и кровоподтеки ужаснули ее. Не то чтобы она считала свое тело идеальным, просто ни разу не видела его в таком состоянии. В детстве она была настоящей девчонкой-сорванцом и частенько участвовала в драках на детской площадке Центрального парка, но обычно кровоподтеками и синяками она награждала других, а вовсе не получала их сама. Полуобернувшись, она стала рассматривать спину. Спина приняла на себя всю силу удара, когда Сьюзен засосало в трубу и швырнуло на груду тел и костей на решетке. Сняв повязку, она, вздрагивая от боли, пробежала пальцами по неровным стежкам на плече. Пока Майкл накладывал швы — кстати, из него получился бы отличный медбрат, — она притворялась сильной, но на самом деле ей потребовалось собрать все свое мужество, чтобы удержаться от криков.

И только тут она почувствовала, как болит все тело, от головы до кончиков пальцев, а наутро явно будет еще хуже. Встав под душ, она предоставила горячим струям стекать по черным волосам и дальше на плечи. Это вызвало смешанные ощущения: с одной стороны, горячая вода расслабила измученные мышцы, благодаря чему они стали меньше ныть, с другой — обожгла и растравила ссадины, порезы и особенно места, куда наложили швы.

Намыливаясь, Сьюзен обдумывала события последних дней. Она еще не встречала такого человека, как Майкл. Все в нем разительно отличалось от того, к чему она привыкла в общении с другими мужчинами. И он совсем не походил на своего сводного брата. Братья никогда не встречались, но она почувствовала, что если бы это произошло, то Майкл и Питер понравились бы друг другу. Они оба были хорошими людьми, просто подходили к жизни по-разному.

И еще она вспоминала поцелуй Майкла. То, как он коснулся ее губ своими. Его губы были нежны и ласковы. От этого по ее телу прошла теплая волна. Такое она в последний раз испытывала, когда был жив Питер. Все ее предвзятые представления о Майкле оказались ошибочны: он вовсе не эгоист; если уж на то пошло, он кто угодно, но только не эгоист.

Она вышла из душа, завернувшись в большое махровое полотенце. Сняв другое полотенце с золотой шкатулки, опять залюбовалась ею. Это было одно из прекраснейших произведений искусства, которые ей когда-либо приходилось видеть. Благодаря удивительной детализации фигурки казались живыми: бегущие животные, парящие в небе птицы. А солнце в верхнем левом углу действительно светило. И все же тот факт, что столь простой предмет требуют в обмен на жизнь Стефана, был ей непонятен. Разве ценность вещи может сравниться с ценностью человеческой жизни? Она не могла понять людей, которые не смотрят на жизнь как на самый драгоценный из всех даров.

В жизни каждого бывают поворотные моменты, когда на человека словно нисходит божественная ясность и он переоценивает то, к чему прежде стремился. Рассматривая эту прекрасную шкатулку, Сьюзен почувствовала, что в ней самой что-то изменилось и что вещи, которые она прежде ставила превыше всего, утратили свою сверхважность. Она хотела карьерного и профессионального роста, не думая, куда это ее заведет. Сейчас же она смотрела на все иначе. Не в том дело, что она вознамерилась немедленно прекратить работать, просто теперь служба перестанет быть центром ее существования. В последнее время работа стала крепостью, которую она воздвигла вокруг своего сердца, местом, где можно не думать о своих переживаниях. Восемнадцатичасовой рабочий день помогал ей пребывать в ложной реальности, в мире, где вся остальная ее жизнь словно исчезала. Если зарыться в дела, можно не открывать никому свое сердце. Она таила в себе гнев на судьбу за потерю любимого мужа, лишь изредка он прорывался — и тогда она, как девчонка-драчунья, набрасывалась на всякого, кто осмеливался усомниться в ее возможностях. Ее саму огорчало, что только ужасные обстоятельства послужили толчком к тому, чтобы как-то измениться.