* * *
В то время как гувернантка продолжает смотреть на него, словно завороженный ребенок, коварный Квинт направляется к дальней башне и исчезает.
* * *
Потом он размышляет в золотисто-эротическом упоении, полном удовлетворения: как еще можно почувствовать ту силу, которой мы владеем, если не увидеть ее отражение в чужих глазах?
* * *
Возбужденно Джесел предсказывает, что ее «замена» сбежит из Блая немедленно.
— В таком случае я должна это сделать!
— Ты имеешь в виду привидение, — озадаченно спрашивает Квинт, — или меня?
Но, к удивлению и совершенному разочарованию Джесел, гувернантка из Оттери Сент-Мэри в Девоншире не сбежала из Блая, но вроде бы даже окопалась, как при осаде. Несомненно, она запугана, а также подозрительна и насторожена. От нее исходит… что? Пуританское, чопорное, агрессивное рвение? Упрямая решимость христианского мученика?
Во время второй встречи с Квинтом — они вдвоем, расстояние не более пятнадцати футов и только стекло между ними — молодая женщина встает в полный рост (у нее нет статности Джесел, не выше пяти футов и двух дюймов росту) и пристально и долго смотрит на Квинта.
Квинт грозно хмурится. «Ты знаешь, кто я! Тебя предупреждали!»
Гувернантка так напряжена, что лицо ее становится совершенно бескровным, мертвецки-восковым, кулаки сжаты и прижаты к груди, даже суставы побелели. Но, глядя на Квинта, она как будто бросает ему вызов. «Да, я знаю, кто ты. Но, нет, я не сдамся».
Когда Квинт отпускает ее, она не бежит прятаться в свою комнату, а снова, совершенно неожиданно, кидается из дома, обегает террасу, направляясь туда, где мог бы стоять и смотреть в окно Квинт, если бы был «настоящим» человеком из плоти и крови. Конечно, там никого нет. Клумба пятнистых фуксий под окном не тронута.
Бледная, но надменная гувернантка осматривается вокруг с нервным усердием молодого терьера. Ясно, что она напугана, но, кажется, чтобы ее остановить, одного страха мало. (Поведение ее тем более отважно, что теперь воскресенье и большинство домочадцев, включая вечно бдительную миссис Гроуз, в церкви деревни Блай.) Квинт удалился к живой ограде неподалеку, где, присоединившись к мрачной Джесел, созерцал гувернантку в простой, унылой, строгой воскресной шляпке и провинциальном платье: что за вызывающе неотесанная особа!
Джесел, ворча, грызет ноготь большого пальца:
— Возможно ли такое, Квинт! Нормальная женщина, увидев привидение… или вообще, завидев мужчину в такой ситуации, настоящего мужчину… убежала бы с криком о помощи.
Раздраженно Квинт отвечает:
— Может быть, любовь моя, я не такой устрашающий, как нам кажется.
— Или она ненормальная женщина, — говорит с тревогой Джесел.
Потом Квинт будет вспоминать этот эпизод не только с раздражением и досадой, но и с чувством сексуального возбуждения. Его веселит, что в Блае появилась новая, молодая, волевая женщина, домашняя, как пудинг, с телом, грудью и задом плоскими, как доска. Конечно, ей не достает страстности Джесел, но она живая, а бедная дорогая Джесел мертвая.
* * *
Квинт делается тонким, как змея, эфемерным, но способным к мощной полнокровной эрекции. Он демон, тайно проникает в спальню гувернантки, в ее постель, и, не обращая внимания на ее отчаянное сопротивление, в ее тело.
Когда он громко стонет и содрогается, Джесел бьет его крепким маленьким кулачком.
— У тебя кошмарный сон, Квинт? — иронично спрашивает она.
* * *
И вдруг неожиданная новость — бедного Майлза выгнали из Итона!
Квинт и Джесел ухитрились подслушать, как гувернантка и миссис Гроуз без конца обсуждают это событие и новую тайну. Недоумевающая, потрясенная и изумленная, гувернантка читает миссис Гроуз письмо директора об отчислении. Женщины анализируют его холодный, грубый, оскорбительно-официальный стиль, по которому ясно, что отчисление является вопросом решенным и обсуждению не подлежит. Кажется, что Итон просто «отказывается» признавать малыша Майлза своим учеником. Вот и все.
Присев на корточки рядом с Квинтом, Джесел тихо говорит чувственным тоном:
— Как приятно тебе, Квинт, снова увидеть твоего мальчика! Скоро мы все четверо воссоединимся! Я знаю.
Но Квинт, у которого есть догадки, почему исключили Майлза, мрачно отвечает:
— Бедный Майлз! Он все равно должен будет ходить в школу, обязательно. Он не может слоняться здесь, как его сестра. Дядя взбесится, когда узнает. Старый грешник спит и видит, чтобы его Майлз вырос таким же «мужественным», как он сам.
Читать дальше