Грегг Гервиц - Программа

И все это он говорил с интонацией, с которой детям рассказывают на ночь сказку. С дальнего конца комнаты донеслось чье-то причитание. Его было едва слышно, но все остальные тут же его подхватили. Некоторые Про извивались, некоторые застыли на боку, закрыв уши руками. Из угла зала раздавались крики.

— Здесь с вами никого нет. — ТД почти утешал. — Во всем мире нет никого, кого бы вы не боялись. Вы одни в целом мире.

Прижатое к полу осмысленное лицо Ли приобрело нездоровую бледность.

— Я поняла, что ты всегда был мне плохим братом. — Шанна сидела на сцене в свете прожектора, прижимая к уху трубку беспроводного телефона, который Рэндел внес в Зал роста с таким выражением, словно он был пажом, которому доверили королевский указ. Где-то за пределами досягаемости был спрятан сам телефонный аппарат. Про сидели молча и ловили каждое слово Шанны. — Ты мне больше не нужен.

Тим вместе с другими Нео сидел в ряду, составленном из складных стульев на сцене. У его ног стояла коробка из-под обуви с конфискованным у него имуществом. По настоянию ТД он надел «Картье». ТД с одобрением смотрел на сцену из тени.

— Я никогда больше не хочу тебя видеть. — Голос Шанны чуть дрогнул. — Прощай.

Когда она повесила трубку, в зале на минуту воцарилась полная тишина, во время которой несколько первых рядов услышали, как Шанна нервно сглотнула. Потом ТД выступил в круг света на сцену, остановился рядом с Шанной, поднял руки над головой и один раз хлопнул, прожекторы направили на зрителей, и раздались оглушительные аплодисменты.

На лице Шанны появилась робкая улыбка. Она встала и шутливо присела в реверансе.

ТД спустился со сцены в зал. Как только он заговорил, аплодисменты мгновенно стихли:

— Ты не предан Программе, потому что ты погряз в прошлом. Инноваторы всегда смотрят вперед. Они освобождаются от условностей. Сбрось свой багаж, то, что тебя тяготит. Что бы это ни было.

Свет начал гаснуть. В зале остался всего один кружок света, направленный на Джейсона, сидящего на сцене.

Джейсон перевел взгляд на коробку из-под обуви. Толпа замерла в молчаливом ожидании. Джейсон нерешительно протянул руку и вынул из коробки свой бумажник. В наступившей тишине позвякивание связки его ключей прозвучало неестественно громко. Он вытащил стопку двадцатидолларовых купюр, порвал их и выбросил.

Скрытые в темноте зрители пришли в совершеннейший восторг.

Джейсон достал из бумажника семейную фотографию и поднял ее:

— Это моя жена Кортни. И двое моих детей, Седж и Дана. Я их очень люблю. — Никакой реакции из зала. — Но знаете что? Иногда мне становится не по себе. Футбол, няни, опять у ребенка болит горло — иногда за всем этим я теряю себя. Иногда я задаюсь вопросом: и как я, черт возьми, оказался в таком положении, когда, разрываясь между работой и домом, я и минутки не могу найти для себя? — Он покачал головой, сжал губы, его хвостик мотался из стороны в сторону. — Так вот, здесь я для себя. — Он порвал фотографию пополам, и зал завопил от восторга. Та же участь постигла и школьные фотографии Седжа и Даны. Обрывки полетели со сцены, поблескивая в свете прожекторов.

Зажегся свет. ТД хлопнул. Зал как по команде разразился аплодисментами. Люди вскакивали со своих мест и визжали от восхищения. Джейсон продолжал выкрикивать что-то бессвязное.

Бурное выражение радости прервал ТД, резко подняв руку:

— Прекрасно, Джейсон, ты сильно продвинулся вперед. — Теперь он мерил шагами сцену, одаривая несчастного мудростью, за которую тот так дорого заплатил. — Частичная преданность Программе никуда не приведет. Ты либо с Программой, либо вне ее. Среднего не существует. Это все равно что наполовину вылечиться от рака или наполовину покорить Эверест. Программа требует приверженности. И эта приверженность должна быть абсолютной. Программа превыше всего, что есть в вашей жизни. Она важнее ваших детей, родителей, жен, мужей, работы, денег, славы, эго. Почему это должно быть так? Это ваша жизнь. Это ваше будущее. Что еще может иметь значение, если вы не контролируете собственную жизнь?

Лица оставались расслабленными и непроницаемыми — настоящее море ступора.

ТД подошел к Тиму, и свет прожектора переметнулся на них. Тим чувствовал исходящий от ТД жар, смешивающийся с теплом огней рампы. На плечо Тима опустилась рука и слегка сжала его плечо:

— Том, ты предан Программе?

Для Тима тут же перестало существовать все, кроме луча прожектора, который стал подобен клетке. Даже давление руки ТД перестало ощущаться. Тим щурился и потел. Пылинки тихонько кружились, как мотыльки, летящие на свет огней.