Роберт Ладлэм - Парижский вариант

Зовите это как хотите — тренировка, опыт, шестое чувство, подсознательная оценка ситуации, паранойя или шуточки парапсихологии... Но эти иголочки, стягивающие кожу на затылке, невозможно ни с чем перепутать. Чей-то недобрый взгляд буравил спину агента с той минуты, как Джон Смит вышел из ворот Пастеровского института.

Капитану Дариусу Боннару казалось, что он почти ощущает запах верблюжьего пота, гниющих на солнце фиников, кускуса с козлиным жиром и даже стоячей воды из чудесно подвернувшегося на пути колодца. Сейчас он был одет не в форму, а в легкий цивильный костюм, но даже в нем капитану было слишком жарко. Под голубой рубашкой струился пот.

Боннар оглянулся. Он словно находился в одном из бессчетных бедуинских шатров, где ему приходилось корячиться на четвереньках, от Сахары до последних, забытых богом и людьми форпостов бывшей империи, где доводилось служить капитану. Марокканские ковры закрывали окна, в два слоя лежали на полу, по стенам были развешаны алжирские, марокканские, берберские драпировки и оружие. Немногочисленные сиденья из дерева и кожи были жестки и низки.

Капитан со вздохом опустился на скамеечку высотой от силы пару дюймов, благодаря судьбу хотя бы за то, что его не заставляют сидеть по-турецки. Накатило воспоминание о несбывшемся, и показалось, что вот сейчас из-под полога шатра дунет жаркий ветер, хлестнет по лодыжкам раскаленным песком.

Но Боннар находился не в Сахаре и не в шатре, и тревожили его сейчас отнюдь не иллюзии...

— Отправлять вашего человека, чтобы избавиться от Зеллербаха в госпитале, было сущей глупостью, мсье Мавритания! — яростно прошипел он по-французски. — Хуже — идиотизмом! Как, по-вашему, он мог бы сделать свое дело и скрыться незамеченным? Его бы схватили и выжали из него правду. Да еще этот врач, приятель Зеллербаха. Дерьмо! Теперь Сюртэ удвоит бдительность, и убрать Зеллербаха будет вдесятеро труднее!

Лицо собеседника Боннара во время этой тирады оставалось совершенно бесстрастным. Капитан назвал этого человека «мсье Мавритания», и это было единственное имя, под которым тот был известен в потаенном мирке шпионов и преступников. Террорист был невысок и щекаст; мягкие наманикюренные ручки едва высовывались из белоснежных манжет. Жемчужно-серый костюм его явно вышел из рук эксклюзивного портного с Севиль-роу. Ясные голубые глаза взирали на беснующегося Боннара с долготерпением человека, вынужденного выслушивать тявканье брехливой шавки.

Когда капитан наконец выдохся, Мавритания бережно поправил выбившуюся из-под берета прядку темно-русых волос и только тогда ответил.

— Вы нас недооцениваете, капитан. — Голос его был столь же жесток, насколько нежными казались ручки. — Мы не так глупы. Мы никого не отправляли убивать доктора Зеллербаха, ни в больницу, ни куда бы то ни было. Это было бы глупо в любом случае, и тем более — сейчас, покуда неясно, придет ли он вообще в сознание.

— Но мы решили, — воскликнул захваченный врасплох Боннар, — что его нельзя оставлять в живых! Он слишком много знает.

— Это вы решили. А мы решили ждать. Это наше дело, а не ваше, — отрезал Мавритания. — В любом случае у нас есть более важные темы для спора.

— Например, кто послал убийцу, если не вы? И зачем?

Мавритания согласно склонил голову.

— Об этом я не подумал, но да — это важный вопрос, и мы выясним все, что сможем. А пока мы изучили переданные вами заметки лаборанта. По нашим наблюдениям, они точно совпадают с собственными данными Шамбора, хотя и не столь полны. В любом случае ни один из основных элементов работы не был упущен. Теперь, когда заметки в наших руках, проблем с этой стороны можно не ожидать. Дневник уже уничтожен.

— Что, как я и говорил, поможет сохранить в секрете нашу деятельность, — заметил Боннар. В голосе его звучала самоуверенная снисходительность колонизатора, которую капитан даже не потрудился скрыть. — Но я не уверен, что Зеллербаха можно оставить в живых. Я предлагаю...

— А я, — оборвал его Мавритания, — предлагаю вам оставить американца в покое. Обратите свое внимание на угрозы более серьезные. Например, следствие по делу о «самоубийстве» лаборанта Шамбора . Учитывая обстоятельства, вопросы начнет задавать не только полиция. Как продвигается официальное расследование?

Секунду капитан пытался побороть свое отвращение к наглому мавританцу... но он связался с террористом именно потому, что ему требовался человек столь же безжалостный и резкий, как сам Боннар. Так что иного и не следовало ожидать. Кроме того, логика была на стороне бербера.