Джеймс Паттерсон - 6-я мишень

— Ты знала эту женщину?

— Не думаю. По крайней мере имя мне ничего не говорит. Ты не против, если я посмотрю?

Вообще-то посторонние на место преступления не допускаются, и Синди знала это не хуже меня, но мы уже и раньше сталкивались с ней по этому поводу, и каждый раз победа оставалась за ней. Вот и сейчас в ее глазах появилось знакомое выражение — смесь упрямства, непреклонной решимости и хитрости.

— Постой в сторонке. Ни к чему не прикасайся.

— Знаю. За меня не беспокойся.

— Если кто-то будет против, тебе придется уйти. И дай слово, что не упомянешь о причине смерти.

— Обещаю. — Она показала мне язык.

Я указала ей пустой угол комнаты, и Синди послушно заняла назначенное место. Увидев распростертую на полу женщину, она слегка побледнела, но вопросов задавать не стала.

— Твоя подруга? — поинтересовался Конклин, кивая в ее сторону.

Я представила их друг другу. Между тем тело Ирэн Волковски завернули в простыню и уложили в мешок. Мы вполголоса обменялись мнениями насчет причин убийства. По комнате гулял холодный ветер.

— Предположим, убийца кто-то из жильцов. Хозяйка его знала. Он звонит в дверь: «Привет, Ирэн, не хотелось бы вас отвлекать, вы так чудесно играете». Ну как?

— Неплохо, — согласился Конклин. — Но убийцей мог быть и муж. Пришел пораньше с работы, убил ее и смылся. Или, например, друг. А может, тут некий романтический интерес. Впрочем, мог быть и чужой.

— Чужой? Не представляю, — покачала головой Синди. — Я бы незнакомца в квартиру не впустила, а вы?

— Пожалуй, вы правы. Но давайте представим ситуацию. Она сидит за пианино, играет. Из-за музыки не слышит, как открывается дверь. Толстый ковер заглушает шаги.

Я согласно кивнула:

— Возможно.

— Ее сумочка? — спросила Синди.

Черная лакированная сумочка лежала на кресле. Я открыла ее, достала кошелек и показала Конклину — несколько кредитных карточек в одном из отделений и приличная сумма наличными.

— Так что вариант с ограблением не проходит.

— Знаете, я была внизу, когда нашли убитую собачку, — вспомнила Синди.

Выслушав рассказ, Рич покачал головой.

— Хотите сказать, что в доме орудует маньяк, ненавидящий животных? Но одно дело убить собачонку, и совсем другое… вот это. Не слишком ли? И вот еще что… Кто-то забивает насмерть женщину и разносит в щепки пианино. Но зачем тогда включать газ?

— Может быть, он хотел, чтобы ее поскорее нашли. Или хотел подстраховаться на тот случай, если она все же не умрет от побоев, — предположила я и посмотрела на Синди. — Об этом тебе лучше не писать.

Перед глазами все еще стояло искаженное болью лицо Лена. Доставив его прошлым вечером в больницу, Юки подождала, пока состояние шефа стабилизируется, и лишь потом позвонила на автоответчик Дэвиду Хейлу.

— У нас проблема. Встретимся в офисе в шесть утра. Будь готов — придется идти в суд.

Сейчас она сидела за грязным, замызганным сосновым столом в конференц-зале с чашкой растворимого кофе и, листая бумаги, вводила Дэвида в курс случившегося.

— А почему бы нам не попросить отложить рассмотрение дела? — спросил Дэвид. Выглядел он представительно — светло-коричневый шерстяной пиджак «в елочку», синие брюки, галстук в полоску. Не мешало бы подстричься, но это не самое главное. Из всех заместителей прокурора наиболее подходящей кандидатурой был именно Дэвид Хейл.

— Нельзя. По трем причинам. — Юки постучала по столу пластмассовой ложечкой. — Во-первых, Лен не хочет терять Джека Руни как свидетеля. Руни — наш слабый пункт. В ноябре он был в отпуске, и если мы упустим его сейчас, то, возможно, уже не сможем заполучить в нужный день. И тогда запись как улика будет исключена.

— Ладно, пусть так.

— Во-вторых, Лен рассчитывает на судью Мура.

— Это я уже понял.

— Лен говорит, что будет на месте к последнему заседанию.

— Он сам это сказал?

— Да, когда его готовили к операции. Заявил четко и ясно. Ты же знаешь, упрямства ему не занимать.

— А что сказал доктор?

— Доктор сказал, цитирую: «Есть основания полагать, что ущерб здоровью мистера Паризи не является непоправимым».

— Ишь как завернул. Так они его разрезали?

— Да. Я уже позвонила жене Лена. Операцию перенес хорошо.

— И собирается выступать в суде с заключительным словом? Через неделю с небольшим?

— Не думаю, что его выпустят так рано. В любом случае сплясать тарантеллу уже не получится. — Она вздохнула. — В связи с чем перехожу к причине номер три. Лен сказал, что я готова к процессу не хуже, чем он сам. Сказал, что верит в меня. И мы не можем позволить себе подвести шефа.