Маркос Виллаторо - Минос

— Вы уже связались с отделением в Лас-Вегасе? — спросила специальный агент Фишер.

— Да, — ответил Пирс, — они получили все необходимые наводки и внимательно отслеживают попытки самоубийства.

Она уже знала, что мы пытаемся отследить все случаи самоубийства или попытки его совершить.

— Между Лос-Анджелесом и Лас-Вегасом есть немало различий. Оба города — места несбывшихся надежд, просто в каждом из них эти надежды разные.

— Совершенно верно, специальный агент Фишер, но я все-таки отдаю предпочтение Лос-Анджелесу.

— Почему? — Она пристально посмотрела на меня. Мне понравился этот взгляд. Она могла смотреть человеку прямо в глаза и ждать от него прямого ответа на свои вопросы. Причем делала это именно здесь, в Лос-Анджелесе, где она руководила самым крупным отделением ФБР за пределами Нью-Йорка. По ее внешнему виду трудно было сказать, латиноамериканского она происхождения или афро-американского. Возможно, в ней соединились обе линии. К тому же она была женщиной, что тоже немаловажно.

— Я полагаю, сейчас он находится здесь, — сказала я, — потому что ему нужен густой темный лес, а Лас-Вегас окружает голая пустыня. Ему нужны деревья.

— Объясните, пожалуйста, свою мысль, детектив.

— Он очень щепетилен в отношении своих убийств и любит оставлять после себя яркие многозначительные символы, которые показывают, как раньше жили его жертвы и как они умирали. Три человека в Мемфисе были убиты с помощью собаки, которая символизирует трехглавого пса Цербера в аду. Хоакин Чэмп захлебнулся собственной кровью, как и те грешники в аду, которые допускали насилие по отношению к другим. Моя сестра Каталина Чакон и ее любовник были убиты металлическим ломиком, связанные вместе, как и их прототипы Паоло и Франческа.

Специальный агент Фишер внимательно слушала, а меня вдруг охватило странное и по-детски наивное чувство, будто мой рассказ делает меня виновной в убийствах Миноса. Сообщая об этом ей, я почему-то ощущала себя виноватой в том, что мне приходится это делать. Однако Фишер удивилась вовсе не этому.

— Одна из его жертв была вашей сестрой? — сказала она.

Только сейчас я поняла, что допустила ошибку, но было уже поздно.

— Да, мэм, была.

Фишер повернулась к Пирсу.

— Мы можем поговорить наедине, Чип?

Они отошли в сторону.

Пирс нашел меня в кофейне. Я набросилась на него с расспросами, так как была слегка напугана и оказалась совершенно не готова к этим бюрократическим штучкам. Возможно, он впервые увидел на моем лице гамму самых противоречивых чувств.

— Ничего, все нормально, — успокоил он меня.

— Тогда почему же вы беседовали так долго? — Я заглянула ему через плечо. — Неужели она проверяла все подробности моей биографии?

— Детектив Чакон, сейчас вы являетесь агентом ФБР, и хотя это временное состояние, вы все равно не имеете права разговаривать со своим начальством в таком тоне. — Он пристально посмотрел на меня. Мне никогда еще не приходилось сталкиваться с таким типом власти. А источник этой власти был очень прост: в голосе этого человека хорошо ощущалась сила власти федерального правительства. — Детектив Фишер позволит вам продолжать это дело на подведомственной ей территории, — добавил Пирс.

— С большой неохотой? — спросила я.

— Да, но я уговорил ее это сделать. Нас связывают многие годы совместной работы. Лети имеет громадный послужной список и сделала больше, чем многие из нас в региональных отделениях ФБР. Это Лос-Анджелес. Раби Ридж и Вако — это детский лепет по сравнению с тем, что может произойти в этом городе. В прошлом у нас была дурная репутация, и сейчас мы пытаемся избавиться от этого дьявольского проклятия.

Мне было наплевать на их общественную репутацию и на темное прошлое. В конце концов, это их собственные проблемы, а моей проблемой является Минос. Но я промолчала, так как именно они привезли меня сюда и дали возможность закончить это дело.

— Ромилия, продолжайте делать то, что вы делаете.

Основательная проверка медицинских сестер и студентов, принятых на работу в местные больницы и поликлиники, в особенности те, где действуют специальные программы по предотвращению самоубийств, не принесла нам сколько-нибудь значительных результатов. Пара медсестер в прошлом баловалась наркотиками, еще одна была осуждена за хранение кокаина, но все это, по словам Фишер, воспринимается в этом городе, как употребление кофе.

— А как насчет горячих линий по предотвращению самоубийств? — поинтересовался Пирс.