Дэвид Тейлор - Тайны Истон-Холла

— Это ты, Эмма?

— Да, миссис Лэтч.

— Боюсь, я все никак не встану. Чашку чаю не принесешь?

— Разумеется, мэм.

Эстер лежала на широкой железной кровати и прислушивалась к звуку шагов служанки, спускавшейся по шаткой лестнице. Огонь, разведенный три часа назад, догорал, и Эстер почувствовала, что в комнату пробирается холод. Она вспомнила, как, уходя, Уильям попрощался с ней. Бросила взгляд на часы, стоящие на спальном столике. Уже девять. Эстер полежала еще немного, уставившись взглядом в куртку, которую Уильям почему-то повесил на спинку стула, затем, с усилием отбросив одеяло, поднялась и начала одеваться.

Эстер с любопытством выглянула в окно. Полгода, прожитые в мегаполисе, не уменьшили ее любопытства к устройству сложного организма, частью которого теперь стала и она. По-прежнему, садясь в одиночку на омнибус или на поезд либо отправляясь куда-нибудь поразвлечься с Уильямом, она чувствовала, что количество людей, шум, ими производимый, их одежда буквально завораживают ее.

«А сколько всего народу живет в Лондоне?» — спросила Эстер через две недели после приезда. «Миллион, — ответил Уильям, — может, два, а что?» Странно, но эта небрежность ответа приободрила Эстер, заставила поверить в его способность не потеряться в огромном городе. Что же касается ее самой, то она все еще испытывала трепет, жадно ловила впечатления, особенно глядя в окна домов и железнодорожных вагонов. Но сейчас из ее собственного окна был виден лишь туман да несколько почти полностью растворившихся в нем голых деревьев, и Эстер с сожалением отвернулась и принялась вспоминать.

Что-то такое Уильям ей сказал перед уходом — но что? Вернется сегодня поздно? Или мистеру Грейсу, если зайдет, надо передать то-то и то-то? Нет, не вспоминалось. Снова присев на кровать, чтобы зашнуровать ботинки, Эстер попыталась представить выражение лица Уильяма, когда он прощался с ней. Но она еще не до конца стряхнула с себя сон и потому от дальнейших попыток отказалась — последний раз обвела взглядом нескладную, с высоким потолком комнату, окно, за которым все более сгущался туман, затем вышла на площадку и осторожно пошла вниз по лестнице.

Стук каминных щипцов подсказал ей, что Эмма, их прислуга, сейчас в гостиной. От обещанного чая поднимался пар, и Эстер с удовольствием его выпила, обхватив ладонями горячую чашку и оглядывая кухню в поисках следов Эмминой деятельности (опыт научил Эстер быть не снисходительной, а требовательной хозяйкой). Они вскоре обнаружились в виде вычищенных до блеска кастрюль и подноса с овощами, принесенными сегодня утром с рынка Шеперд-Буш. Заработок Эммы составлял двенадцать фунтов в год, и это одновременно настораживало и успокаивало Эстер — ведь она помнила, что полгода назад сама получала столько же и так же бросала жадные взгляды на остатки мясных блюд, как и Эмма, убирая обеденный стол.

Звон каминных щипцов сменился тупыми ударами, похожими на выбивание ковра. Громкий стук в дверь возвестил о появлении почтальона, и Эстер, выйдя наружу, обнаружила письмо, адресованное мистеру У. Лэтчу, с пометкой «срочно». Впрочем, на свое имя Эстер писем не ожидала, ибо, за исключением матери, никто и не знал, где она. Вернувшись на кухню, Эстер налила себе еще чашку чаю из оставленного греться на плите чайника, внимательно осмотрела блюдце с колотым сахаром и, убедившись, что никто в него не забрался, перешла в столовую, села на стул и задумалась.

В какой-то момент Эстер машинально отметила, что вспоминает об Уильяме. Это ничуть не удивило ее, ибо он давно уже стал единственным предметом размышлений. За те шесть месяцев, что прошли с момента ее бегства из Истон-Холла, Эстер постепенно осознала тот факт, что Уильям не идеал ее мечтаний, а просто более или менее разумная, но в общем-то не исключительная мужская особь. Это открытие нисколько не огорчило, ибо, как показывал ее жизненный опыт, есть люди и похуже Уильяма, который хотя бы не обращается с ней дурно, пьет в меру и ругается тоже в меру. Больше того, свидетельства его доброго отношения к ней — вот они, достаточно оглядеться: дом, в котором они живут, третий в ряду жилых домов, называемых Кембриджскими виллами; Эмма, чье почтительное отношение Эстер все еще льстило; полдюжины новых платьев и других туалетов, составлявших ее гардероб. В общем, говорила себе Эстер, грех жаловаться. Положим, «миссис Лэтч», как обратилась в ней сегодня Эмма, это фикция — и Эстер подозревала, что Эмме это известно, но она не огорчалась, ибо прекрасно знала: учитывая обстоятельства ее появления, а также общепринятые правила, иначе и быть не может.