Дэвид Тейлор - Тайны Истон-Холла

— Ну и что мне с ним делать? — спросила Эстер, шаря рукой в сумке.

— Лучше всего просто сжечь. Или нет, погоди, дай-ка мне взглянуть на него. Ничего, не стесняйся, все нормально.

Но Эстер, вытащив из пачки бумаг какой-то конверт, уже бросила его в огонь.

— Видишь ли, мне бы не хотелось причинять мистеру Пертуи какие-либо неудобства, — сказал Уильям, чувствуя, что следует хоть как-то объяснить свое поведение.

— Ну да, понимаю.

— Грейс говорит, в таких случаях он сущим дьяволом становится. Ты ведь на меня не сердишься, Эстер?

Твердо зная, что письмо лежит среди других бумаг, а в языках пламени чернеет записка от леди Бамбер, Эстер отрицательно покачала головой.

Ей снился Истон-Холл. Каждую ночь ей являлась какая-нибудь сцена из тамошней жизни, и реальность при этом принимала жуткие, изломанные формы. Они с Сарой бегут через лес, преследуемые каким-то безмолвным быстроногим существом, вновь и вновь бросающимся на них с деревьев. У хозяина, пригласившего ее в гостиную поговорить, нет под шляпой лица. Миссис Айрленд, не выходя из своих покоев, внезапно превращается в огромную птицу, которая слепо летит на окно и начинает долбить клювом стекло.

Уильяма такие кошмары не тревожили. Он говорил:

— Нет, я об Истоне не думаю, да и с чего бы? Разве что вспомнишь иногда, как старый Рэнделл нудит или эта кошка, миссис Финни, всех шпыняет. С этим местом я покончил — все! Ну а что касается моей прежней должности в доме… Что ж, если кто предложит мне пару желтых плисовых штанов и кокарду на шляпу, я тому в лицо рассмеюсь. На свете есть занятия и поинтереснее, чем открывать двери дамам, приходящим с визитом, или мчаться через три ступеньки с теплой водой хозяину для бритья.

На это Эстер возразить было нечего.

Примерно в то же самое время капитану Мактурку попалось на глаза сообщение — точнее говоря, несколько сообщений, весьма его заинтересовавших. С момента дерзкого ограбления на Юго-Восточной железной дороге прошло несколько месяцев, и воображение публики занимали теперь другие преступления, но капитан Мактурк все еще не терял надежды пролить хоть какой-то свет на эту тайну. По своему опыту он знал, что существует масса способов заставить виновного признать вину. Известно ему было и то, что далеко не всегда можно сразу получить необходимые и важные для следствия доказательства. Именно поэтому капитан Мактурк и сам продолжал, и своих помощников заставлял разматывать наряду с десятками других дел перспективную, как ему казалось, нить расследования. Он считал необходимым выяснить, куда все же девалось похищенное золото.

Как подтвердили в беседе с ним господа Абель, Шпильман и Балт, в ящиках находилось некоторое количество золотых слитков, наполеондоры, примерно на ту же сумму, и несколько меньше американских орлов — старинных золотых монет стоимостью десять долларов. Что касается слитков, о них капитан Мактурк даже и думать не стал, ибо знал, что подобного рода вещи растворяются бесследно. От них избавляются, чтобы впоследствии превратить в живые деньги, десятками самых хитроумных способов, а каких именно — в настоящий момент это было не особенно важно. Иное дело — наполеондоры и орлы, ими можно и заняться. Именно затем и послал он в Сити мистера Мастерсона, наказав ему возобновить знакомство кое с кем из видных фигур в банках и других финансовых учреждениях — пусть выскажут свое мнение относительно тех или иных операций, свидетелями которых эти господа могли стать в последние два месяца.

По правде говоря, мистер Мастерсон хоть и приступил к выполнению задачи с обычным для него тщанием, но смотрел на перспективы расследования менее оптимистично, чем его шеф. Сам-то он не верил, что золото в Лондоне. Он считал, оно в Париже, Дрездене, Нью-Йорке — в любом городе, где деньги могут незаметно раствориться в банковской системе. Но мистер Мастерсон был человеком основательным и следовал полученным инструкциям до последней запятой. Большую часть осени, когда листья опадали на землю подле судебных заведений и корпораций барристеров, собирались на мостовой Чартерхаус-сквер, когда фонари зажигались все раньше, а на улицах становилось все грязнее, мистер Мастерсон трудолюбиво занимался своим делом. И по ходу расследований кое-что обнаружил. Банк на Гаттер-лейн, учреждение весьма солидное — капитан Мактурк был связан с ним частным образом, просто как вкладчик, — но зарубежной клиентуры фактически не имеющее, в конце лета получило на хранение значительную сумму в наполеондорах. Не то чтобы эта находка заставила сердце мистера Мастерсона подпрыгнуть от возбуждения, ибо он знал: существует немало веских причин, по которым любой англичанин сочтет разумным положить в английский банк деньги в иностранной валюте. Однако этого было достаточно, чтобы поинтересоваться у своего информатора на Гаттер-лейн, кто именно сделал этот депозит. Выяснив, что вкладчиком была юридическая контора «Крэбб и Эндерби», мистер Мастерсон, хоть на него и произвели впечатление громкое имя и общепризнанная репутация мистера Крэбба, решил все же покопаться в этом деле.