Бернар Миньер - Гребаная история

— Это меня бесит, клянусь тебе.

У Кьюзика было обманчивое лицо: лицо ангела. Длинные, почти женские ресницы, аккуратный ротик, взгляд оленя — и неважно, что в школе не найдется такого сумасшедшего, который заметит ему, что в парике и с капелькой косметики он мог бы отбить любого клиента у проститутки. Но я уже видел, как он взрывается. Видел, как меняется его физиономия, будто туча закрывает солнце и затемняет до этого идиллический пейзаж. Я видел, как его черты искажаются под действием гнева и взгляд становится таким же черным и тусклым, как у акулы. Поверьте, вам бы не захотелось такое видеть.

Теперь, в это самое мгновение, туча находилась здесь.

— Почему?

— Почему что? — спросил я, и адамово яблоко у меня на горле дернулось туда и обратно.

Кьюзик толкнул меня. Можно было и в самом деле подумать, что он хочет разодрать мне горло голыми руками.

— Почему ты ругался с ней на пароме?

Я вытаращил глаза:

— А? Откуда ты узнал?

— Шэнна вас видела в окно…

«Вот сволочь эта Шэнна Макфаден», — подумал, а вслух сказал:

— Тебя это не касается.

— Это ты? — процедил он сквозь зубы.

Я ничего не ответил.

— Эй, с тобой разговаривают! — заорал Поли.

— Заткнись, Поли, — поморщился Кьюзик. — Я задал тебе вопрос, Уокер. Ты считаешь, что он слишком сложный?

— НЕТ. Нет, это не я, дебил ты несчастный. С чего бы мне это делать?

— С чего бы мне тебе верить?

— Начхать мне с высокой колокольни, веришь ты или нет, в гробу я тебя видел!

Райан и Поли повернулись ко мне; я видел, что глаза у них стали совершенно круглые.

— Что-о-о-о ты сказал, козявка? — прошипел Поли.

— Заткнись, дерьмо! — повторил Шейн и пристально посмотрел на меня. — Что ты собираешься делать?

— То есть?

— Ты рассчитываешь сидеть сложа руки?

— Нет.

— Я слушаю тебя.

— Что? Иди на хрен! Тебя-то это каким боком касается?

— Генри, я тебя слушаю… что ты собираешься делать?

В его голосе была нотка угрозы, но, как мне показалось, и попытка к сближению.

— Я собираюсь найти того, кто это совершил, — сказал я.

Хихиканье двух его прихвостней.

— Да ну? — произнес Шейн, но в его голосе не было ни капли сарказма. — И как ты собираешься это сделать?

— Пока не знаю… Для начала надо восстановить то, что произошло в ту ночь на пароме. Потом будет видно, куда это приведет.

— Я хочу тебе помочь , — внезапно объявил он.

— Что?

— Наоми была моей подругой. Я хочу помочь тебе схватить сукина сына, который это совершил.

Я ничего не ответил.

— Ты в курсе, что у тебя был мотив для убийства? — добавил Кьюзик. — Полиция этого, может быть, еще не знает, но скоро это откроется…

Мой желудок непроизвольно сжался.

— Мотив? Какой?

Кьюзик приблизился ко мне и шепнул на ухо:

— Она хотела тебя бросить…

Будто рой пчел зажужжал у меня в барабанных перепонках. Я моргнул.

— К-к-как? Она тебе… сказала?

— Нет. Не прямо… не так. Ты хорошо знаешь, что это было не в ее стиле: сначала она поговорила бы с тобой… Но у нее были сомнения, это ясно.

— Сомнения в чем?

— В ваших отношениях. В… тебе . Мы как-то раз поговорили об этом.

Он поколебался, бросил на меня взгляд, полный самого искреннего замешательства. Я спросил себя: неужели это Шейн Кьюзик — тот самый Шейн Кьюзик — сейчас вот так со мной разговаривает? Я почувствовал, как мышцы ног у меня задрожали. Шейн повернулся к своим подручным.

— Убирайтесь, — сказал он им. — Нам с Генри надо поговорить.

— Черт, Шейн…

— Убирайтесь! — Затем он повернулся ко мне: — Если вы ведете расследование, я хочу участвовать. Проси у меня все, что потребуется, о’кей? Начиная с этого мгновения, я с вами, Генри. Вбей себе это в башку как следует.

— Так мы договорились? — начал Чарли на борту парома и посмотрел на каждого из нас по очереди. — Джонни и Кайла, вы остаетесь на террасе «Чистой воды» и следите за всеми машинами, которые выезжают с парома. Мы с Генри займемся остальным… Как только увидите Таггерта, предупредите нас.

— Ты уверен, что сеть ловит за горой? — спросила Кайла не слишком уверенно.

— Когда там будем, тогда и посмотрим…

— А если нет?

Чарли не ответил. Он отвел глаза и принялся разглядывать иллюминатор, исчирканный струями дождя. В этот вечер, как это часто бывает зимой, острова исчезли в серой дымке, и уже стемнело. Было четыре пополудни или начало пятого. Мы все сослались на сильное желание побыть в одиночестве, чтобы вместе уйти с урока физкультуры. Ни одному из преподавателей и в голову не пришло нам отказать.