Бернар Миньер - Гребаная история

— Ну что? — спросил он, не останавливая свой бег.

— Сто шестьдесят семь мальчишек в возрасте от пятнадцати до семнадцати лет, — ответил Джей. — Я взял еще троих человек: скоро они проанализируют все их входящие и исходящие звонки, эсэмэски, кредитные карты, электронную почту, профили на «Фейсбуке», расходы с кредитных карт, их круг общения, успеваемость в школе и медицинские карты, их резервное копирование в облако, историю скачиваний, запросы в поисковых системах. И не только их самих, а еще и родителей, приятелей, подружек, преподавателей, всех, с кем они могут контактировать… Если кто-то подключается к Глубокой паутине [34] Глубокая паутина — множество веб-страниц Всемирной паутины, не индексируемых поисковыми системами. , пользуется «Тором» [35] Система прокси-серверов, позволяющая устанавливать анонимное сетевое соединение, защищенное от прослушивания. или программным обеспечением для шифрования, мы это тоже будем знать. Если он там, в конце концов его найдут. Но это займет некоторое время.

— Так возьми еще работников. Столько, сколько нужно.

— Но тогда в тайну будет посвящено больше людей, — заметил Джей.

Огастин задумался; на полсекунды это отразилось на ритме его бега, который затем снова выправился.

— Там есть кто-нибудь? Кто-то, кто мог бы вести расследование на месте? И на кого можно рассчитывать?

Колебание Джея было недолгим.

— Да, думаю, у меня есть человек, который нам нужен.

— Вызови его. — Огастин обозначил паузу. — Он там, Джей. На одном из этих островов… Это один из них, один из этих ста шестидесяти семи…

Остановившись, он схватил салфетку, чтобы вытереть пот.

— Найдите его. Найдите моего сына, Джей.

Всю ночь я бодрствовал, пока утром не услышал первые шумы в доме. Сидя на своей кровати, подперев спину подушками, я не спешил вставать. Лив и Франс ходили внизу, на кухне. В другое время они уже давно подняли бы меня, сказав, что я сейчас опоздаю.

Я смотрел на будильник, стоящий на ночном столике, когда снаружи послышался автомобильный гудок; затем раздались знакомые голоса, на которые ответила Лив. Я слабо улыбнулся, почувствовав, что внутри полегчало: ко мне пришли Чарли, Джонни и Кайла. Это был первый раз, когда они это сделали. Мы всегда встречались на парковке.

— Генри! — позвала Лив.

Я спустился по лестнице, испытывая ощущение, будто плыву. Новые молчаливые объятия. Лив сильно сжала меня. Франс посмотрела с материнской нежностью.

— Парни, мне надо в душ.

— Забей, — сказал Чарли. — Иначе пропустим паром. И так нам сильно повезет, если удастся подняться на борт.

— А пока ждете, может быть, тостов, Чарли? — спросила Лив.

— О да, миз, конечно, — ответил он с энтузиазмом, но его напряженный ломкий голос прозвучал несколько фальшиво.

Снова поднимаясь к себе, я услышал, как негромко произносят имя Наоми, затем начали разговаривать тихо, серьезно, с задушевными интонациями…

В порту нас ожидал сюрприз: остров был наводнен полицейскими, журналистами и съемочными группами с телевидения. Весь этот бомонд прогуливался небольшими компаниями, будто город принадлежал им, — со стаканчиками кофе или банками колы в руках, переходя с одного тротуара на другой, не обращая внимания ни на светофоры, ни на пешеходные переходы, ни на дорожное движение. Они входили и выходили из баров и лавочек, будто толпа развязных туристов. Среди полицейских я насчитал по крайней мере четыре различных видов формы. Бородатые типы с камерами «Сони» на плече снимали все, что представляло собой хоть какой-то интерес, и даже то, что его не представляло; примерно полдюжины автобусов-монтажных со спутниковыми антеннами на крышах были как попало припаркованы на парковке у паромной пристани. Очевидно, единственное убийство, в то время как в том же Сиэтле их происходит несколько десятков каждый год, но случившееся на маленьком живописном и спокойном острове было для СМИ манной небесной. Я уже видел заголовки крупными буквами: «Кровавый остров», «Убийство на острове», «Страх на архипелаге» и т. д.

— Господи Иисусе, — покачал головой мой друг. — Видишь цыпочку с микрофоном и большими буферами?

Он говорил об одной из телекомментаторш, которую, судя по всему, взяли скорее за формы, чем за дикцию. Но мое внимание привлекло другое: в порту полицейские государственной патрульной службы переходили по пристани от одного рыболовного суденышка к другому. А их в приморском курортном местечке гораздо меньше, чем прогулочных. Затем паром отошел от пристани под взглядом объективов десятка камер. Фотоаппаратов было минимум втрое больше. Некоторые пассажиры, такие как М. Боярский — бальзамировщик в похоронном бюро Мелвилла в Маунт-Верноне, — вышли на палубу, чего обычно не делали, судя по всему, в надежде попасть «в телевизор». Мы, возможно, тоже так поступили бы при других обстоятельствах.