Бернар Миньер - Гребаная история

— Генри мог проявлять жестокость по отношению к товарищам… Стоило ему впасть в ярость, как он уже не контролировал себя. Однажды Лив и Франс вызвали в школу потому, что он ударил другого ученика циркулем. Он почти воткнул его тому в середину лба! Господи боже мой, ему тогда было восемь лет!

Взгляд Дага затуманился, он выпил еще одну порцию. Схватив кончик своего галстука, воспользовался им, чтобы протереть стекла очков. Без них он выглядел голым и уязвимым.

— Были и другие происшествия в таком духе. Он был невероятным сорвиголовой, почти самоубийцей. Я бы сказал, что он любил опасность… Однажды его сбила машина. Ему захотелось пересечь перекресток на велосипеде в потоке машин! У него была травма, он потерял много крови. Когда его увезли в больницу на «Скорой», поднялась паника. Понадобилось сделать переливание крови, а у Генри первая группа с отрицательным резус-фактором. Вы же знаете, что люди с первой отрицательной могут получить кровь только первой отрицательной. Так уж вышло, что и у меня тоже первая отрицательная… Эта история еще больше сблизила нас с Генри. В какой-то степени я считаю его почти своим сыном…

Даг потер руки одна о другую. Ноа видел свое отражение в стеклах его очков.

— Затем ситуация осложнилась. Франс обнаружила в его комнате деньги… В конце концов Генри признался, что принес их из школы: он рэкетировал некоторых учеников — в восемь с половиной лет!

Ноа подумал об ощущении, которое испытал в аэропорту, — это впечатление, что все они что-то пропустили, что в центре ковра есть рисунок, единственный, имеющий к этому отношение.

— Это еще не всё. Другие ученики пожаловались… — Ноа заметил, что Клэнси до сих пор отказывается в это верить, даже спустя столько лет. — …Что они пострадали от… насилия… В туалете или за углом спортзала… Генри заставлял их… — Даг сглотнул комок, — о господи… задирать футболки, и он их… скажем так, скарифицировал , хотя, несомненно, даже не знал смысла этого слова… циркулем или кончиком карандаша… О господи! Эти мальчишки… они все были покрыты шрамами, их родители не замедлили позвонить в школу…

«О господи!» — подумал, в свою очередь, Рейнольдс.

— Франс и Лив были подавлены и опустошены. Я попытался поговорить с Генри. В целом он меня слушался, и вскоре эти истории прекратились. Но этот случай меня преследовал. Я начал по-другому смотреть на него, наблюдать, как наблюдают за животным… И начал кое-что видеть, а может, мне это подсказывало воображение… Мне казалось, что с матерями он ненормально холоден и отстранен. Да и со мной тоже… Генри был скорее рационалистом, жадным до знаний. Знаю, это может звучать противоречиво… Уверяю вас, он мог быть очаровательным, забавным, веселым, но у меня всегда было впечатление, что это вроде маски. Что он играет роль милого, привлекательного ребенка, и это уже в таком возрасте… — Даг хлопнул в ладоши. — Знаю, о чем вы думаете! Скорее всего, это плод моего чрезмерного воображения, согласен… вот только вскоре это снова началось. Франс и Лив консультировались у детского психиатра, но ситуация продолжала ухудшаться. Каждый день они боялись появления чего-то еще худшего, чем уже было. Этот мальчик был одновременно доктором Джекиллом и мистером Хайдом… С одной стороны, он был славным, с другой — нуждался в хорошем психотерапевте, если вас интересует мое мнение…

В кармане Дага зазвонил мобильник. Он вынул его, односложно ответил, добавив: «Я тебе перезвоню». Ноа прищурился. Выключив телефон, хозяин дома снова повернулся к нему:

— Когда мальчишка в итоге попал в больницу, я понял, что мы стремительно движемся к катастрофе. Социальные службы начали обращать пристальное внимание на воспитание Генри, правоохранительные органы — на некоторые происшествия, которые имели место неподалеку. В школе все громче раздавались голоса, ставящие под сомнение родительские навыки Лив и Франс… Те впали в отчаяние и начали отгораживаться от всего мира. Франс ушла с работы, чтобы целый день заниматься Генри. В школе он все чаще и чаще прогуливал занятия…

В голове Ноа вдруг будто молния вспыхнула мысль: «Надо как можно скорее позвонить Джею». Он посмотрел на Клэнси, который продолжал говорить, и ощутил покалывание в затылке.

— И вот в один прекрасный день обе они исчезли. — Даг щелкнул пальцами. — Вот так! Как испарились! В почтовом ящике я нашел записку. Лив и Франс объясняли, что уезжают, поскольку не хотят, чтобы у них забрали Генри, что они этого не вынесут. Они были убеждены, что со временем все уладится.