Джон Трейс - Заговор по-венециански

Бэйл почти мертв.

Но все еще жив.

Ни одна казнь не длилась так долго. Ни одно убийство не занимало столько усилий.

И вот наконец прибор пищит.

И от этого писка сердца у всех екают.

— Пульс нитевидный! — не сдержав радости, восклицает один из палачей.

Его коллеги невольно улыбаются.

Люди за прозрачными перегородками хлопают в ладоши, ликуют. Но Макфол собирает волю в кулак и сдерживается. Профессионализм не дает открыто разделить с ними радость.

В камеру казни входит независимый врач, чтобы констатировать смерть.

Руки в перчатках отсоединяют от груди Бэйла датчики и вынимают из вен катетеры.

Врач стетоскопом прослушивает сердце.

В теле до сих пор слышно движение жидкостей.

В кишечнике рычат газы и воздух.

Звуки похожи на голоса. Словно шепот на неизвестном языке — языке мертвых, — идущий из загробного мира.

Вздрогнув, врач поднимает взгляд.

— Заключенный мертв. Время смерти — шесть часов тринадцать минут по местному времени.

Венецианская больница

Рану на руке Тома зашили, лодыжку вправили и перебинтовали, однако из-за травм головы его оставляют на ночь. Снова неволя, снова больница — после стольких-то суток на чумном острове!

По телевизору только и говорят, что о сорванном теракте в Венеции. И это еще не все. Вот узнают репортеры о терактах того же толка за рубежом…

Где-то посреди ночи Том просыпается и, выбравшись из кровати, находит дежурную медсестру. Спрашивает, в какой палате лежит Тина Риччи.

А лежит Тина в соседней палате, почти как и в чумном бараке на острове Лазаретто. Она в сознании, но взгляд ее направлен в потолок. Девушка глубоко погрузилась в собственные мысли.

Медленно подойдя к ней, Том зовет:

— Эй. Как дела?

Тина не сразу сообразила, кто к ней обращается.

— Хорошо. — Она смотрит на Тома с нескрываемым смущением. — А ты?

— Тоже хорошо. — Он подходит ближе. — Я не задержусь. Просто зашел проведать тебя.

— Не больно-то хорошо ты выглядишь. — Тина взглядом указывает на бинты.

— А, порезался, ушибся. На тренировках и похуже бывало.

В глазах Тома Тина читает тысячи незаданных вопросов. Вопросов о них двоих. Вопросов о том, какова роль самой Тины в произошедшем.

— Том, ту статью меня написать вынудили. Я отправилась на остров Марио, чтобы собрать материал для другой статьи, и эта сука Мера заставила меня… Отвезла в то, другое, страшное место… — Тина чуть ли не плачет. — Меня пытали, Том, смотри.

Она бережно отгибает нижний край одеяла, показывая ожоги на ногах.

— Господи, чем это они тебя?

— Кочергой, — снова укрывшись, отвечает Тина. — Обыкновенной раскаленной кочергой, как в плохих фильмах. — Она протягивает к нему руку. — Мне дали снотворное, так что прости, я вот-вот вырублюсь.

— Не извиняйся. Тебе надо поспать. — Том сжимает ей пальцы. — Поговорим позже, когда оба окрепнем.

— Обязательно.

Отпустив руку Тины, Том встает и уходит. Тина хочет еще что-то сказать, но снотворное берет свое.

В постель Том не возвращается. Слишком долго он валялся в последнее время без действия.

Побродив немного, садится в кресло у окна в палате, укрывает ноги пледом и смотрит на рассвет.

Куда отправиться дальше? И ехать ли в одиночку? Посмотрим, что скажет Тина.

Рассвет какой-то серый и тусклый, будто металлические опилки.

Однако чуть позже Венеция словно бы вспоминает, что у нее есть репутация, которую надо поддерживать, и одевается в золото, пурпур и сверкающий красный — перед тем как облачиться в васильково-синий.

Когда в палату входят Вито Карвальо и Валентина Морасси, Том баюкает в ладонях чашку эспрессо — такого густого, что ложка стоит.

— Как поживаете, отче? — с поддевкой осведомляется Вито.

— Он больше не отче, — подыгрывает ему Валентина.

— Бывало и лучше, — говорит Том.

— Скоро поправитесь, очень скоро, — обещает Валентина и целует его в щеку.

— А я просто руку пожму, не возражаете? — шутит Вито.

Они присаживаются (Валентина на стул, Вито — на краешек койки) и кратко пересказывают Тому самые важные новости: казнь Бэйла состоялась, как и было запланировано. Друг Альфи цел и невредим, он сейчас в Венеции и ждет не дождется, хочет повидать Тома. Через пять дней похороны Антонио — будут отданы последние почести по полной программе, а еще Том приглашен на прощальную церемонию. В лодочном сарае на острове Лазаретто нашли неопровержимые доказательства вины Анчелотти и Тэль: их волосы и частички кожи в гондоле плюс следы крови Моники Видич.