Лесли Форбс - Лед Бомбея

– Возможно, это следы грязи на копирующем устройстве, – предположил Рэм, но я заметила в его голосе с трудом подавляемое волнение.

– В «Таймс» есть лучшие копии. – Я перестала чертить. – И главное, Рэм: как ты думаешь, Проспер в этом замешан?

Какое-то мгновение он колебался, затем кивнул:

– Ни малейшего сомнения в этом. Но не думаю, что тебе удастся это доказать. – Он постучал пальцем по фотографии ям. – Гибель Майи – слишком древняя история.

– А как же Сами и его друзья?

Он отвернулся, тяжело опустив плечи, так же, как в первый день, когда я задала ему вопрос о бездомных в Индии.

– Мне кажется, большая часть жителей Бомбея не желает ничего знать о людях, само упоминание о которых они считают неприличным, а все остальные делают все, что в их силах, чтобы замять это дело. – Он взял мою салфетку. – Что это ты тут начертила? Какую-то метеорологическую карту?

Я кивнула:

– Детский вариант карты муссонов, сделанный Эдмундом Галлеем, тем самым, кого можно считать основателем физики муссонов. – Я указала на треугольник на рисунке справа, где было написано слово «Майя». – Это Майя, высокомерная, капризная и пустая, сидит на вершине горы денег. А вот эта спираль здесь – Проспер и его «Буря», поначалу просто жесткий морской бриз, но со временем набирающий силу по мере того, как проходят годы, а настоящее счастье и удача так и не приходят: сына жена ему так и не родила, по-настоящему большого успеха тоже не было, а деньги уходят, и кредиторы поджимают со всех сторон.

Рэм заулыбался.

– Ты представляешь, как и почему возникают муссоны? – спросила я. – Тепло поднимается от суши, втягивает в себя холодный воздух с моря и постепенно превращается в эту громадную атмосферную спираль. – Я подняла руку, чтобы предупредить все возможные с его стороны саркастические замечания. – «Буря» Проспера несется вперед подобно этой муссонной спирали и несет его вместе с собой. Он одержим ею. Он отождествляет себя с ее героями; «Буря» становится самым важным делом его жизни, тем фильмом, который в конечном итоге должен покрыть все его финансовые и художественные долги.

– И он будет нестись так, пока не разобьется о гору.

– Даже если Проспер и не является главным виновником разрушений, он все равно – ядро бури. Вокруг него вьются самые страшные ветры. А возможно, и целые группы циклонов, влетающие в Индию подобно гигантским все сметающим на своем пути огненным колесам.

Я добавила в рисунок имена Мистри, Анменна, Рейвена, «Шив Сена».

Рэм улыбнулся моим словам.

– Тобой овладевает свойственная махараштрийцам любовь к поэзии. Забронируй для меня, пожалуйста, место в суде на том заседании, где ты будешь представлять этот чертеж на салфетке в качестве вещественного доказательства. Но почему ты выбрала для Майи гору в качестве символа? Возможно, она была тоже частью урагана, только несущейся к иной преграде. – Он взял ручку, зачеркнул одно слово и вписал другое. – Ну-с, кто теперь стоит у всех на пути?

Вместо имени Майи на рисунке горы Рэм написал мое.

Служитель в отеле передал мне сообщение от Ашока, которое оператор переврал настолько, что в нем невозможно было ничего понять. Я позвонила ему, чтобы выяснить, что он все-таки хотел сказать, но помехи на линии на этот раз были просто чудовищные, и я отказалась от своей затеи.

– Надвигается муссон, – разъяснил мне оператор, когда я возобновила свои попытки, жалуясь на плохую работу связи. – Неужели вы рассчитываете, что телефон будет работать идеально и при наступлении конца света?

Затем уже более спокойным тоном он объяснил, что кабели у них прокладываются не по специальным трубам, а это значит, что во время сильных ливней вода просачивается вовнутрь и повреждает, а иногда и полностью разрушает линии связи.

Было уже слишком поздно звонить по тому номеру «Общества Тилака», который мне дал Рэм, а связь со студией Калеба Мистри прервалась в тот же момент, как только я туда дозвонилась. Так что расспросить режиссера о том «Циклоне», которым он поделился с Проспером, я не сумела.

История, в которую меня затягивали последние события, все больше напоминала несколько писем, написанных отцом, когда он узнал о моем увлечении бурями.

"Характеристики любого потока определяются достаточно легко и точно до тех пор, пока он остается спокойным, – писал отец. – Мы наносим на него серию точек, именуемых «аттракторами» и играющих роль магнитов, которые привязывают его активность к фиксированной орбите. Но как только внутри потока возникает беспорядок – турбулентность любого типа, будь это водопад, море, циклон, – точному знанию приходит конец.