Лесли Форбс - Лед Бомбея

В отличие от меня они тем не менее искренне верили, что их поезд обязательно придет даже хотя бы просто для того, чтобы увезти их в одно из тех бесконечных железнодорожных путешествий, которые составляют основу индийской повседневности и завершаются прибытием на еще одну вокзальную платформу, где начнется новый период ожидания других поездов.

Ровно в 17.10 «Царица Декана», заполненная обычным количеством обитателей пригорода, возвращающихся с работы, отошла от вокзала Виктории в направлении Пуны, старой британской столицы на период сезона дождей, в которой в настоящее время селятся многие рабочие, пытающиеся таким образом решить проблему постоянно растущей квартирной платы в Бомбее. Дважды в день они совершают это 192-километровое путешествие, длящееся три с половиной часа, при том что это – самый быстрый, а следовательно, и самый популярный поезд.

Мне повезло – билет достался с указанием места. О моем везении мне еще раз напомнил контролер, лукаво осведомившись при этом, не направляюсь ли я в ашрам Шри Раджниша искать просветления у сексуальных гуру. Я ответила ему, что являюсь последовательницей направления, именуемого «Мистическая Роза», которое требует от своих приверженцев смеяться три часа в день в течение семи дней подряд, а затем плакать по три часа в день в течение следующих семи дней. А в Пуну я еду для того, чтобы увидеть в музее раджи Келкара знаменитую кольчугу из рыбьей чешуи.

На самом же деле я планировала сойти задолго до Пуны, на станции, расположенной неподалеку от Сонавлы, где жил хиджра Сами, менее чем в ста километрах от Бомбея. Томас бы, конечно, довез меня туда за дополнительную плату с огромным удовольствием. Но поезда были частью моего индийского прошлого, которое я пыталась вернуть.

Портье в отеле предупредил меня, чтобы я была готова к сильным ливням. При этом он вручил мне черный зонт размером с небольшую палатку, по-видимому, самую настоящую реликвию здешних муссонных краев, судя по его проржавевшей ткани.

– Сделан на многие годы, – сказал портье, – одним из старейших бомбейских производителей зонтов. Но все спорят, однако, по поводу того, когда же начнутся дожди. Каждый день направляют запросы на метеорологическую станцию в Тривандрум. Ведь отсутствие дождей может означать разорение и гибель.

В Бомбее быстро забываешь, что Азия по сути своей сельскохозяйственный континент, очень медленно освобождающийся от рабства у прихотей муссона. Несмотря на бесспорно значительное продвижение по пути прогресса, которое совершила Индия со времени получения независимости, нарушение муссонного цикла в течение всего одного года, по словам Индиры Ганди, может привести к невиданному по масштабам голоду. Стоило ветру в нужное время подуть в другую сторону, и последствия могли оказаться катастрофическими.

Без упомянутого громадного черного зонта я выглядела бы странно среди пассажиров поезда, но подобно многим другим знакам принадлежности к местной культуре он не столько вселял уверенность в себе, сколько доставлял дополнительные трудности.

Рядом со мной сидел мужчина, к чьему запястью была пристегнута ручка дипломата. Он отбивал на нем ритм песни, раздававшейся из динамика. И подпевал:

– Чоли кай пичайяйяй... Чоли кай пичайяйяй... Это и раздражает, и привязывается одновременно, как и все в поп-музыке, – сказал он, после чего вполне успешно воспроизвел хоровой рефрен к песне из одного индийского фильма, который я смутно припоминала.

Я попыталась выглядеть как можно более равнодушной, и тем не менее он настоял на том, чтобы я выслушала историю его жизни. К несчастью, у меня тот тип лица, который притягивает людей, стремящихся поделиться своими представлениями о бытии, «лицо-линза». Мужчина сообщил, что он инженер, работающий над созданием таких наручных часов, которые способны были бы заблаговременно предупредить своего обладателя о том, что он подвергается опасной дозе ядерного излучения.

– Очень полезная штука, – заметила я, постаравшись произнести эту фразу возможно более усталым и безразличным тоном.

Никакого эффекта! Мой сосед продолжал свои рассуждения, подтверждая мои подозрения на тот счет, что человечество подходит к опасному пределу в использовании природных ресурсов. Столетие завершается катастрофически растущей безработицей, рутинизацией, обезличиванием человека, уничтожением лесов (древесина которых идет на газетную бумагу с очередными пророчествами экологического апокалипсиса, добавила я про себя).