Лесли Форбс - Лед Бомбея

Но финансовое состояние Проспера постоянно ухудшалось. В течение нескольких лет он жил за счет семейной коллекции Майи. В конце концов у него ничего не осталось, кроме страховки. Вот почему на протяжении нескольких лет Проспер не давал разрешения отправлять предметы из своей коллекции на выставки: он не мог допустить, чтобы подлинность экспонатов начали оценивать эксперты страховых агентств. И он, конечно же, не мог позволить моему знакомому Руперту Бутройду совать свой нос в его собрание. Руперт продолжал представлять достаточно большую опасность для Проспера даже после моей полной дискредитации на приеме у Анменна.

– А кто принес бомбу?

– Какой-нибудь прихвостень Анменна. Откровенно говоря, не знаю. Миранда думает, что это был сам Эйкрс.

– Она тебе сама об этом сказала? Мне кажется, что она ничего не смогла тебе сказать, по твоим же собственным словам.

Я кивнула:

– Она сделала это по-своему. Воспользовавшись правилами той игры, в которую мы с ней играли когда-то в детстве: писали слова друг у друга на ладони и потом пытались их прочесть. На этот раз она написала всего две буквы: "Э" и "К". Но я не думаю, что он рискнул бы собственной персоной.

– Так, – произнес Рэм, – с чего же мы начнем?

– Думаешь, сможешь справиться с этой работой?

Он кивнул:

– С первой половиной по крайней мере. Остальное при небольшой помощи со стороны моего здешнего друга и того экземпляра режиссерского сценария, который, по твоим словам, у тебя есть.

До того момента как я получила согласие Рэма, я по-настоящему не осознавала, до какой степени рассчитываю на него.

Мы провели в студии звукозаписи несколько часов.

– Вот, посмотри, Розалинда. Система «Протулз» представляет твой фрагмент беседы в виде волнистой розовой линии на графике в верхней части экрана. – Рэм пытался на пальцах объяснить мне, как работает его компьютерная программа. – Синим цветом обозначается голос твоего собеседника, а фон – зеленым. Смотри, пик твоего голоса сбивает пик его голоса, его ответ на твои слова. Здесь невозможно отредактировать твою реплику, не потеряв его начальные слова. А вот здесь наоборот: ты сделала паузу, и зеленая линия фона почти выпрямилась – ни вершин, ни спадов, – в данном случае мне не составит никакого труда удалить эту часть, и никто ничего не заметит. А если хочешь сделать его реплику еще более драматической, можно будет взять кусочек предшествующей паузы и вставить его между двумя его фразами. Тогда важность произносимого будет ощущаться с особой силой.

Рэм бросил на меня вопросительный взгляд.

– Я клоню к тому, можем ли мы здесь использовать некоторые методы стиля «КЧФ»? Ведь, как ты понимаешь, они могут несколько изменить смысл того, что говорит этот парень.

– Мы безусловно можем их использовать. – «КЧФ» – наше старое условное обозначение стиля «К черту факты».

Он перевел довольный взгляд обратно на экран.

– Я сохранил исходную запись в отдельном файле на тот маловероятный случай, что тебе когда-нибудь придет в голову рассказать правду. – Он просматривал уже отредактированные куски беседы. – Роз, совершенство этих устройств заключается в том, что мы сможем вставить кусок сюда, прослушать его, чтобы знать, хорошо ли у нас получилось, перенести в первоначальное положение, если получилось плохо, без всей той возни, которая связана с вырезанием и склеиванием обычной магнитофонной пленки.

– Звучит весьма привлекательно, Рэм. А можно полностью избавиться от стыков?

Он выделил участок между двумя точками на графике моего голоса и нажал кнопку «Delete».

– Нет ничего проще, – прокомментировал он. – Все, что угодно. Я «подложу» сюда немного фонового шума с улицы, взятого с другой записи, и никто ничего не заметит.

Рэм заверил меня, что и остальная часть нашего с ним плана столь же легко выполнима.

Я оставила ему одну из пленок, которые мы сделали, вторую положила к себе в сумку и на такси поехала в больницу.

В тот момент, когда мое такси остановилось у входа в больницу, оттуда выходил Ашок. Мы столкнулись на ступеньках.

– Что ты здесь делаешь, Аш? Допрашиваешь мою прикованную к постели сестренку?

У него не хватило такта разыграть смущение.

– Я собирался встретиться с тобой. Ты подумала о моем предложении?

– Да, подумала. И пришла к выводу, что ты, вероятно, прав. Я передам тебе все, что у меня есть. Но ведь мой срок еще не вышел.

– Ах да. К сожалению, как мне кажется, нам пришлось кое-что откорректировать, принимая во внимание серьезность ситуации.