Стив Берри - Измена по-венециански

— Но вы до сих пор не сказали, откуда вам стало известно о готовящемся покушении на меня.

Три дня назад он сообщил Ирине Зовастиной о планах флорентийца.

— Лига заботится о своих членах, а вы, госпожа верховный министр, являетесь одним из самых важных.

Женщина усмехнулась.

— Вы само обаяние, Энрико.

— Вы выиграли в бускаши?

— Конечно. Дважды в течение одной игры. Мы оставили тело убийцы лежать на траве, и кони копытами буквально разнесли его в клочья. Теперь тем, что осталось, лакомятся птицы и собаки.

Винченти непроизвольно моргнул. В этом-то и заключается проблема Центральной Азии. Она отчаянно стремится стать частью двадцать первого века, но ее культура намертво застряла в пятнадцатом. Лиге придется приложить немало усилий, чтобы изменить это положение, хотя задача эта сродни тому, чтобы перевести хищника на вегетарианскую диету.

— Вы знаете «Илиаду»? — спросила Зовастина.

— Да.

Женщина процитировала:

Винченти хмыкнул.

— Вы желаете уподобиться Ахиллу?

— В нем многое достойно восхищения.

— Насколько мне помнится, он отличался непомерной гордыней.

— Но при этом он был воином — всегда и во всем. Скажите, Энрико, а как обстоит дело с вашим предателем? Вы решили эту проблему?

— Флорентиец удостоится чудесного погребения к северу от нашего города, у озера. Мы пошлем ему цветы. — Винченти нужно было выяснить, в каком настроении находится Зовастина. — Нам необходимо кое-что обсудить.

— Плату, причитающуюся с меня за то, что вы спасли мне жизнь?

— Нет, вашу часть договора, которую мы обсуждаем уже давно.

— Я буду готова встретиться с Советом через несколько дней. Сначала мне нужно довести до конца кое-какие дела.

— Меня больше интересует, когда мы с вами сможем пообщаться с глазу на глаз.

Женщина хохотнула.

— Не сомневаюсь. На самом деле я тоже в этом заинтересована. Но сначала я должна закончить дела здесь.

— Мои полномочия в Совете скоро заканчиваются, а после этого вам придется иметь дело с другими людьми. Они могут оказаться не столь приветливыми.

Зовастина рассмеялась.

— Приветливыми… Какая прелесть! Мне нравится иметь с вами дело, Энрико, честное слово! Мы понимаем друг друга с полуслова.

— Нам необходимо поговорить.

— Скоро поговорим. Однако сначала вам необходимо разобраться еще с одной проблемой, которую мы обсуждали. С американцами.

Она была права.

— На этот счет можете не волноваться. Я собираюсь заняться этой проблемой прямо сегодня.

Копенгаген

— Что значит «не совсем»? — спросил Малоун у Торвальдсена.

— Я купил фальшивый слоновий медальон. На рынке этих подделок — пруд пруди.

— А зачем тебе это понадобилось?

— Коттон, — снова вступила в разговор Кассиопея, — эти медальоны имеют очень большое значение.

— Надо же, никогда бы не подумал! — с нескрываемым сарказмом ответил Малоун. — Единственное, о чем вы мне пока не сообщили, — почему они так важны.

— Известно ли тебе что-нибудь о посмертной судьбе Александра Великого? — спросил Торвальдсен. — О том, что случилось с его телом?

— Да вроде что-то читал.

— Но вряд ли тебе известно то, что знаем мы, — проговорила Кассиопея. Она стояла возле одной из книжных полок. — Прошлой осенью мне позвонил друг, работавший в Музее культуры в Самарканде. Он там кое-что нашел и посчитал, что меня это может заинтересовать. Старый манускрипт.

— Насколько старый?

— Первого или второго века нашей эры.

— Ты когда-нибудь слышал о рентгеновском флуоресцентном анализе?

Малоун отрицательно мотнул головой.

— Это сравнительно новый метод, — сказал Торвальдсен. — В раннем Средневековье пергаменты были такой редкостью, что монахи придумали способ многократного их использования. Они удаляли с пергамента первоначальный текст, после чего заново писали на нем нужные тексты. Метод флуоресценции предполагает облучение неоднократно использованного пергамента рентгеновскими лучами. К счастью, чернила, которыми писали много веков назад, содержат много железа. Когда на них падают рентгеновские лучи, молекулы этих чернил начинают светиться, и возникающие изображения можно зафиксировать. Просто удивительно! Что-то вроде факса из прошлого. Написанные когда-то, а затем стертые слова вновь возникают в виде надписи из светящихся молекул.