Харлан Кобен - Мертвая хватка

— Знаю.

— Речь идет и о моей карьере тоже. — Айлин вздохнула. — Я стояла у истоков нашего общего дела. Сам понимаешь, что это для меня означает.

Было нечто в ее голосе, некие нотки, присущие человеку, которому нанесли страшную рану.

— Мне очень жаль, Айлин. Я тоже пытаюсь разобраться во всем.

— Думаю, я заслужила нечто большее, чем просто твой длинный рассказ и непонятную историю.

— Если честно, сам еще толком не понял, что происходит. Адам пропал. Мне надо найти его.

— Как это «пропал»?

Он быстро рассказал ей обо всем. А когда закончил, Айлин заметила:

— Ненавижу задавать вопросы, ответ на которые очевиден.

— Тогда не задавай.

— Я не хочу терять практику, Майк.

— Это наша общая практика, Айлин.

— Верно. Так что если я хоть чем-то могу помочь в поисках Адама…

— Я тут же дам тебе знать.

Нэш остановил фургон перед домом Пьетры в Хоторне.

Нужно хоть немного отдохнуть друг от друга. Он это понимал. В отношениях появились трещины. Хотя связан он с нею будет всегда — конечно, не так, как с Кассандрой, не столь близко. Но что-то сохранится. То, что влекло их друг к другу, заставляло снова и снова соединяться. Очевидно, началось все с чувства благодарности за то, что он спас ее, вытащил из того чудовищного места. Правда, уже в самом конце ей, как показалось Нэшу, спасаться не хотелось. Возможно, сам факт спасения стал для нее своего рода проклятием. И теперь уже он ее должник, а не наоборот.

Пьетра выглянула из окна.

— Нэш?

— Да.

Она поднесла руку к шее.

— Те солдаты, что перебили всю мою семью… Все эти невыносимые вещи, которые они с ними творили… Для меня… — Она вдруг умолкла.

— Я слушаю, — сказал он.

— Как думаешь, те солдаты… все убийцы, насильники и мучители делали бы то же самое, если бы не было войны?

Нэш не ответил.

— Тот, кого мы с тобой нашли, был пекарем, — продолжала Пьетра. — И мы ходили к нему в лавку за хлебом. Вся моя семья. И он улыбался. И давал детишкам леденцы на палочке.

— К чему клонишь, не пойму?

— Если б не было войны, — продолжила Пьетра, — все они так и жили бы обычной жизнью. Были бы пекарями, кузнецами, плотниками. Так и не стали бы убийцами.

— Думаешь, это и к тебе относится? — спросил он. — И ты продолжала бы жить спокойно, была бы актрисой?

— Я не про себя спрашиваю. Я про тех солдат.

— Если следовать твоей логике, поведение их объясняется влиянием войны.

— А ты так не считаешь?

— Не считаю.

— Почему? — Она медленно обернулась к нему.

— Твой аргумент сводится к тому, что именно война вынудила этих людей идти наперекор собственной природе.

— Да.

— А может, все как раз наоборот. — Нэш усмехнулся. — Может, это война помогла им высвободить то, что таилось внутри, узнать свою истинную сущность. Возможно, общество, а не война, заставляет человека идти наперекор собственной природе.

Пьетра отворила дверь и вышла. Он проводил ее взглядом. Затем сел в фургон и отправился к следующему пункту своего назначения.

Через полчаса он припарковался на узкой улочке между двумя домами, судя по всему, пустующими. Не хотел, чтобы его машину видели на стоянке.

Наклеил фальшивые усы, натянул на голову бейсболку. Прошел три квартала по направлению к большому кирпичному зданию. Оно тоже выглядело пустующим. Главная входная дверь — Нэш был в этом уверен — заперта. Но боковая дверца поддалась легко. Он распахнул ее и стал сбегать вниз по ступеням.

Коридор украшали плоды детского творчества, в основном рисунки. На доске объявлений размещались школьные сочинения. Нэш остановился и прочел несколько. Писали третьеклассники, и речь шла в основном о них самих. Вот как теперь обучают ребятишек. Думают только о себе: все «я» да «я»: ты потрясающий, ты уникальный и необыкновенный, и здесь все такие, обычных детей просто не бывает. Но если вдуматься, тогда получается, что все они самые обыкновенные.

Он вошел в класс на нижнем этаже. Джо Льюистон, скрестив ноги, сидел на полу. В руках какие-то бумаги, в глазах слезы. Нэш вошел, и он поднял голову.

— Ничего не помогает, — горестно вздохнул Льюистон. — Она до сих пор посылает мне сообщения по электронной почте.

Мьюз допрашивала дочь Марианны Гиллеспи очень осторожно и тактично, но Ясмин ничего не знала.

Нет, она не виделась с матерью. Она даже не знала, что та в городе.

— Я думала, она уехала в Лос-Анджелес, — заявила Ясмин.

— Это она тебе так сказала? — спросила Мьюз.