Крис Симмс - Убить зверя

Он выпил немного пива, а Остин сунул кусок котлеты в рот и принялся работать челюстями. Очень скоро он начал хмуриться. Наконец он взял салфетку и сказал:

— Извините, никак не могу прожевать верхнюю корку, слишком жесткая. — Остин сунул в рот указательный и большой пальцы и выудил оттуда длинную полоску непережеванного жира.

Тому пришлось отвернуться, причем ему казалось, что разговор сидящих сзади все сильнее давит ему на затылок. Он так и не взглянул на стол, пока не услышал, что Остин положил нож и вилку на тарелку.

— Недурно, — промолвил он, разворачивая пластинку жевательной резинки «Экстрим» и отправляя ее в рот.

Том, пытаясь сдержать приступ рвоты, чувствовал, как на верхней губе появляются капли пота.

Подошел официант:

— Десерт? У нас есть пудинг из хлеба и масла на особой доске.

— Ладно, несите, — произнес Остин с заговорщической улыбкой. — Вы меня соблазнили.

Том с ужасом смотрел, как Остин достает изо рта жвачку и бросает ее в пепельницу.

Его вырвало прямо на стол, потоки все еще пенного пива залили тарелку Остина, забрызгав ему грудь и руки. Сердце Тома билось хаотически, на него нахлынуло всепоглощающее ощущение катастрофы. Судорожно хватая ртом воздух, он с трудом встал. На другом конце узкого зала солнце светило в открытую дверь, обещая свободное пространство и свежий воздух. Этот источник света стал его путеводной звездой: он должен был обязательно выбраться отсюда. Том рванул к свету, расталкивая посетителей, выбивая из их рук кружки. Перед ним оказался официант с тарелками в каждой руке. Его силуэт закрывал от Тома вид двери. Том ребром ладони ударил его в грудь, он отлетел назад под градом жареной картошки, горошка и политого подливкой мяса.

Том вывалился на тротуар, посмотрел вниз и увидел серые пятна под его ладонями. Жвачка. Он встал, поняв, что тротуар покрыт этими пятнами. Его охватил ужас, он побежал по Кинг-стрит, прыгая из стороны в сторону, делая маленькие шаги, затем длинные прыжки, в отчаянии пытаясь избежать неизбежного — не наступить на выплюнутую жвачку. Белые свежие пятна, старые потемневшие пятна, целые колонии пятен, покрывающие все пространство вокруг него. Он свернул на мостовую, но они были и там, застряв в неровной поверхности — чума из ртов людских масс.

Том продолжал бежать, пронесся мимо Атенеума, направляясь к парку Пиккадилли и представляя зеленые лужайки. Он выскочил на мостовую между двумя машинами, сшиб женщину и споткнулся о трамвайные пути. Его оглушил звуковой сигнал, раздалось шипение гидравлических тормозов, и приближающийся трамвай вынужден был остановиться.

Два человека, изображавшие гигантских кенгуру, отпрыгнули с его дороги, причем один закричал:

— Поосторожнее, приятель!

Том помчался дальше, до спасительных лужаек осталось всего метров пятьдесят. Вильнув в сторону, чтобы не наткнуться на скамейку, он потерял равновесие, упал, больно ударившись плечом о мостовую, потом перекатился на локти и колени.

Люди на ходулях остановились и уставились на него. Гигантские фигуры кивали и кланялись Тому, который, с трудом поднявшись, увидел, что к колену прилипла свежая жвачка. Вдали продолжали стучать барабаны «Самбы». Он начал сдирать с себя брюки, из его горла вырывался хриплый крик. Том освободил одну ногу, когда появился первый полицейский в форме с яркими неоновыми нашивками. Приняв Тома в медвежьи объятия, он принялся уговаривать:

— Успокойтесь, сэр, успокойтесь, сэр, — будто повторял религиозную мантру. Его напарник тем временем вызвал полицейскую машину.

Выйдя из Атенеума, Слай решил, что в одинокой фигуре, которую он заметил через дорогу, было что-то знакомое. Худоба и потрепанная одежда, характерная для большинства продавцов «Биг исью», сгорбленная спина и манера робко переминаться с ноги на ногу. Когда он приблизился и человек обернулся, Слай узнал его: один из нищих, с которых он собирал дань на вокзале Пиккадилли.

Основной жизненный принцип Слая был прост: ты продвигаешься, попирая других. Он научился этому еще в юные годы. Издевательства над ним из-за его жестких рыжих волос и выпирающих зубов закончились только тогда, когда Слай выбрал мальчишку послабее из числа своих мучителей и воткнул карандаш ему в руку.

Этот поступок не помог ему приобрести друзей, всего лишь уважение, которое в школе испытывают к хулиганам. Это продемонстрировало ему власть внезапного и грубого насилия, и именно поэтому Слай по сей день таскал с собой нож.