Марко Незе - Спрут

— Нет, — ответил Каттани.— Я рад, что вы вновь обретаете покой, становитесь самим собой. Но то, что между нами произошло, вряд ли удастся вычеркнуть из памяти. — Он поднял стакан и посмотрел его содержимое на свет. Кубики льда таяли, образовывая медленные светлые водовороты.

Каннито задумался.

— Я не всегда корректно действовал в отношении тебя...

— Да уж.

— Я был не прав.

— Хотя бы сейчас вы могли бы быть до конца откровенны.

Шеф отдела «Зет» наморщил лоб.

— Насчет чего — откровенен?

— Насчет истинного характера ваших отношений с Терразини, — сказал Каттани. — Я всегда задавал себе вопрос: не из Рима ли был получен совет похитить мою дочь?

— Но только не от меня, — загадочно ответил Каннито. — Моя вина в том, что я держал тебя относительно кое-чего в неведении и придерживал, когда ты вел расследование.

— А Ферретти? — наседал на него Каттани. — Ведь это вы велели с ним расправиться?

— Как тебе это даже могло прийти в голову? — возмущенно возразил Каннито, ерзая в кресле. — Да, был в курсе того, что готовилось, не могу отрицать. Но приказ исходил не от меня.

Каттани поднялся.

— Но как же вы, — спросил он, — позволили втянуть себя в такие грязные дела?

— Ну что я могу тебе ответить? — Каннито тоже поднялся. — Жажда власти. Жадность к деньгам. Сам не замечаешь, как тебя мало-помалу засасывает, попадаешь в колеса механизма, из которого не вырваться. В результате уже не сам решаешь, как тебе поступать, а становишься рабом обстоятельств.

Когда Каттани ушел, Каннито, оставшись один, подошел к письменному столу. Снял трубку и позвонил жене.

— Я хотел пожелать тебе спокойной ночи, — проговорил он. — А также сказать, что я тебя очень люблю.

— Ох, Себастьяно, спасибо тебе. Я тоже тебя люблю. Послезавтра у нас уже пятница. Я жду, что ты приедешь.

— Вот, право, не знаю, сумею ли я на этой неделе выбраться.

— Я очень прошу: приезжай!

— Постараюсь, — сказал Каннито. Он прикрыл глаза, чтобы лучше уловить каждую нотку в голосе жены. — Ну, расскажи мне что-нибудь. Что у тебя было сегодня на ужин?

— Погоди, дай вспомнить, — отвечала она, словно стараясь в самом деле припомнить что-то далекое. — Ах, да! Я ела хлебный суп. Ты когда-то его очень любил.

— Да, просто обожал! Помнишь, еще до свадьбы твоя мать иногда угощала меня им на ужин. Потом уходила к себе спать, а мы оставались одни и целовались. Не забыла?

— Еще бы! Но, дорогой мой, уже очень поздно. Пора ложиться. Желаю тебе доброй ночи.

— И тебе доброй ночи! — Голос Каннито как-то сразу потускнел. — Прощай, моя дорогая.

Он подождал, пока жена повесит трубку. Потом положил трубку сам.

На следующее утро камердинер обнаружил его упавшим головой на стол. На виске темнело маленькое пятнышко. Рука, лежащая на столе, еще сжимала пистолет. Другая рука безжизненна свисала вдоль тела.

Ольга в последний раз провела щеткой по волосами вышла из ванной.

— Эй, лентяй!

Каттани не ответил. Он курил, лежа в постели.

— Послушай, — спросила она, — что это у тебя за похоронный вид?

— А чему радоваться?

Ольга присела на кровать.

— На кого ты злишься?

— На кого? Да на тех, кто отравил мне существование. — Он стряхнул пепел в пепельницу, которую держал на одеяле. — На шайку бессовестных негодяев, которые хотят захватить Италию. Это люди, ослепленные жаждой власти и денег. Чтоб помешать мне, они погубили мою дочь. Они не могли позволить, чтоб какой-то мелкий полицейский ставил им палки в колеса.

— И что же ты теперь намерен предпринять? — спросила Ольга, гладя его руку.— Собираешься мстить? Хочешь их уничтожить, чтобы дать выход своей ненависти? Ох, тебе это не удастся. Ты хорошо знаешь, что они слишком сильны и безжалостны.

Каттани отнял руку. Внимательно вгляделся в лицо Ольги, словно желая прочесть, насколько она отдает себе отчет в его намерениях.

— Ты что, в самом деле поверила, что я могу стать сообщником Терразини? Значит, ты ничегошеньки не поняла. Хочешь знать, кто довел Каннито до самоубийства? Это сделал я. И уничтожу всех остальных. Всех до единого.

— Ох, да ты сумасшедший! — покачала головой Ольга. Вид у нее был испуганный..

— Нас было двое, кто хотел с ними покончить. Одного они убили. Только он единственный все знал про меня. Я ему передавал всю информацию, которую мне удавалось получить.

Ольга вздрогнула и широко раскрыла глаза, в которых застыли удивление и укор.

— Также и то, что узнал от меня?