Марк Альперт - Последняя теория Эйнштейна

Чувствуя, как стучит сердце в груди, он подошел к полицейским:

— Прошу прощения. Я Дэвид Свифт. Вы детектив Родригес?

Детектив мрачно кивнул. Двое патрульных вроде пребывали в хорошем расположении духа. Пухлый сержант улыбнулся Дэвиду:

— Эй, а разрешение на эту штуку у вас есть? — Он показывал на «СуперПолив». Дэвид был так поглощен своими мыслями, что забыл про автомат Джонаса — игрушка так и осталась у него в руке.

Родригес поморщился, глянув на сержанта — он не одобрял неделового поведения.

— Спасибо, что приехали, мистер Свифт. Вы родственник мистера Кляйнмана?

— Нет-нет, всего лишь друг. На самом деле — бывший его студент.

Детектив озадаченно посмотрел на него:

— Он был вашим преподавателем?

— Да, в Колумбийском. Как он? Серьезно ранен?

Родригес положил руку Дэвиду на плечо.

— Пройдемте с нами, если вы не против. Он в сознании, но на вопросы не отвечает. Настаивает на разговоре с вами.

Он вывел Дэвида в коридор, двое патрульных шли сзади. Попадавшиеся по дороге сестры смотрели мрачно — не слишком хороший знак.

— Что случилось? — спросил Дэвид. — Вы говорите, на него напали?

— К нам поступил сигнал о том, что происходит ограбление, — ответил Родригес без тени эмоций. — Случайный свидетель увидел, как какой-то мужчина забрался в жилой дом через окно с пожарной лестницы. Прибывшие на место полицейские обнаружили мистера Кляйнмана в ванной, в критическом состоянии. Больше на данный момент нам ничего не известно.

— В критическом состоянии — это что значит?

Детектив смотрел прямо перед собой.

— Это был какой-то сумасшедший. У мистера Кляйнмана ожоги третьей степени на лице, на груди и в области гениталий. Кроме того, у него коллапс легкого и повреждения других внутренних органов. Врачи говорят, что сердце у него уже не выдерживает. Мне очень жаль, мистер Свифт.

Дэвид сглотнул.

— Его будут оперировать?

Родригес покачал головой:

— Он не выдержит операции.

— Черт побери, — процедил сквозь зубы Дэвид.

Он испытывал скорее не горе, а гнев. Кулаки сами сжимались при мысли о том, что доктора Ганса Вальтера Кляйнмана, добрейшей души старика с блестящим интеллектом, забил до смерти какой-то уличный панк.

Они подошли к дверям с надписью «ОТДЕЛЕНИЕ ТРАВМАТОЛОГИИ». Через открытые створки были видны сестры в больничных халатах, окружившие койку, обставленную медицинской аппаратурой: кардиомонитор, дефибриллятор, тележка с лекарствами и приборами, штатив с капельницей. Кто лежит на койке — из коридора видно не было. Дэвид собирался шагнуть внутрь, когда Родригес взял его за руку.

— Я знаю, что это будет трудно, мистер Свифт, но нам нужна ваша помощь. Я прошу вас спросить у мистера Кляйнмана, помнит ли он нападение. Санитары говорят, что в машине он повторял какие-то имена. Какие? — повернулся он к стажеру через плечо.

Мальчишка листанул блокнот.

— Секунду, сейчас. Помню, что имена были немецкие… а, вот они. Айнхайт Лихе и Фельд Терри.

Родригес уставился на Дэвида.

— Вы знаете кого-нибудь из этих людей? Это были сотрудники мистера Кляйнмана?

Дэвид повторил про себя: «Айнхайт Лихе, Фельд Терри». Странные имена, даже для немецких. И тут до него дошло.

— Это не имена, — сказал он. — Это два немецких слова. Einheitliche Feldtheorie.

— И что они значат?

— Единая теория поля.

Родригес недоуменно уставился на него:

— А это еще что за чертовщина?

Дэвид решил остановиться на объяснении, которое дал Джонасу:

— Теория, которая объясняет все существующие силы в природе. Все, от гравитации и электричества до внутриядерных. Святой Грааль физики. Над этой проблемой работают много десятков лет, но пока еще никто этой теории не выдвинул.

Пузатый сержант усмехнулся:

— Ага, значит, она и есть наш подозреваемый — единая теория поля. Мне как, сообщить всем постам?

Родригес снова поморщился, глянув на сержанта, и обернулся к Дэвиду:

— Вы просто спросите мистера Кляйнмана, что он помнит. Любая мелочь может оказаться полезной.

— Ладно, постараюсь, — кивнул Дэвид, но мысли его были далеко. Почему Кляйнман повторял именно эти слова? «Единая теория поля» — термин несколько старомодный. Сейчас большинство физиков предпочитают говорить о теории струн, М-теории или квантовой гравитации — так называются более современные подходы к проблеме. Более того, Кляйнман не был энтузиастом ни одного из этих подходов. Как он говорил, его коллеги-физики тут все делают неправильно: вместо попыток понять, как устроена вселенная, они громоздят аляповатые башни математических формул.