Мария Эрнестам - Коктейль со Смертью

— Олени. Ты знаешь, что они очень застенчивы? Их редко удается увидеть в лесу. А здесь, в парке, они постоянно на виду. Представляешь, что творится у них в душе? Все мы — рабы своего окружения.

— Какие у тебя отношения с Кариной? Она хорошо знает тебя и прекрасно осведомлена о том, что происходит с душами.

— Карина ухаживает за престарелыми уже много лет, и ей нравится эта работа. Старики считают ее ангелом во плоти. Она приходит к ним домой, убирает, делает покупки, моет их, читает им и… держит за руку, когда они умирают. Предчувствуя смерть кого-то из них, она звонит его родственникам и просит их поскорее приехать. Но они не торопятся. Предпочитают прийти потом. Шныряют по квартире и прикидывают, что из фамильного серебра или бабушкиных драгоценностей прихватить на память. Карина называет их «сороками». Сама о том не подозревая, она много лет служила перевалочным пунктом для душ умерших. Когда мы наконец встретились, я счел, что она вправе узнать правду. Мы говорили с ней и об Эйнаре, правда, не называя дату. Так что его смерть была спланирована заранее, но мне все равно немного жаль беднягу. Талант к живописи у него определенно был.

— Карина вроде бы собирается представить это как самоубийство.

— Вроде да.

— И?..

— Что — и?

— У нее получится? Это тоже входит в твои планы?

— В планы входит попытка. А удастся она Карин или нет, решит полиция. Я же говорил, мы только намечаем развитие сюжета. Но не можем контролировать все! Если бы мы хотели, чтобы Эйнар Сален покончил с собой, то запланировали бы это. Но мы решили иначе — что Карина должна отправить его на тот свет. Ради себя. Она наша старая и надежная помощница.

— А ты сделаешь так, чтобы полицейские поверили, будто это было самоубийство?

Патрон расхохотался. Олени вздрогнули и исчезли среди елок с недожеванными стеблями в губах.

— Ты имеешь в виду, что я всегда могу устроить так, чтобы комиссар полиции случайно утонул? Ну, это уже совсем не смешно. Нет, тут я ничего не в силах поделать. Но поскольку мы в Швеции, определенные шансы у Карины есть. Я нигде не встречал таких честных и доверчивых полицейских, как здесь. В других странах таких нет.

Мы вышли на площадь и уже подходили к остановке трамвая. Я почему-то решила, что мы отправимся в кафе и поболтаем за чашечкой эспрессо, но на остановке патрон взял меня за плечи и заставил посмотреть на него.

— Здесь я тебя оставлю. У меня есть кое-какие дела, и тебе незачем идти со мной. Лучше отправляйся домой и отдохни. Или встреться с друзьями, поболтай о чем-нибудь. Я вернусь не поздно, обещаю.

Мне стало не по себе. Даже не просто не по себе, а по-настоящему страшно. И страх этот вызвала мысль о том, что мы с ним знакомы всего несколько дней, а я уже не представляю, как проведу день одна, без него. Я должна сама себя развлечь, но как?

Патрон, словно прочитав мои мысли, усмехнулся.

— Мне тоже не нравится работать по субботам, но что поделаешь, я уже привык. Работа несложная, а с тебя на сегодня хватит. Чуть не забыл: верни мне одеяние, будь добра. Мне оно понадобится. Кстати, я доволен тобой. Сегодня ты отлично справилась с работой. Так что можешь забыть ту неприятную историю с душой Габриэллы. Ты отправишь флакон, хорошо?

Я вытащила флакон, встряхнула хлопья перхоти и сунула его в карман. Протягивая одеяние патрону, я задумалась, где он на этот раз отмоет пятна крови — опять пойдет в общественный туалет? Он взял одеяние, положил на скамейку, обнял меня и расцеловал в обе щеки. От него, как всегда, повеяло теплом. Наверное, их с Кариной подогревал изнутри один и тот же огонь.

Я уткнулась носом в его серый свитер и на долю секунды расслабилась. Потом заглянула ему в лицо, тоже мягкое и спокойное.

— А где ты спал до того, как мы встретились?

— Что за вопрос! — улыбнулся патрон, отстраняя меня. — У меня, как и у всех, тоже есть друзья. Случалось, я ночевал у Карины, когда Эйнар был в командировке. Или у девушки-панка, которую ты видела на вокзале, той, что так ругалась и потом быстро исчезла. На свете много добрых людей, готовых приютить одинокого путника. Но я могу выспаться и на скамейке в парке или в подвале. Разве что душа иногда не хватает.

— Ни разу не видела бомжа с таким саквояжем, как у тебя.

— А ты разве подходила к спящему бомжу и проверяла, что у него в сумке? Поверь мне, многие проходили мимо моего саквояжа, не замечая его. Если людей не волнует, есть ли у лежащего на скамейке человека душа, их еще меньше интересует, что у него в сумке. Хочешь верь, хочешь, не верь, уж я-то знаю.