Мария Эрнестам - Коктейль со Смертью

— Подумать только, а у него, оказывается, были мозги… Странно. Я думала, его голова расколется, как орех, на две пустые половинки с гнилым содержимым.

Ткань быстро впитывала кровь, делая красный цвет все насыщеннее. Фотография над диваном, запечатлевшая Карину и Эйнара на пляже, забрызганная кровью, напоминала картину абстракционистов на тему «ничто не вечно». Пол тоже был залит кровью, и я сделала шаг назад. Флакон в моей руке тем временем наполнился полупрозрачным дымом с белыми вкраплениями: как снег в стеклянных шариках. Это произошло почти мгновенно. Видимо, душа Эйнара Салена ничего не имела против стеклянной тюрьмы. Карина с отвращением взглянула на флакон в моей руке.

— Перхоть даже у него в душе. Кошмар! Мне следовало догадаться. Предупреждаю: если ты упустишь ее, я за себя не отвечаю. Этого извращенца нужно запереть навечно, чтобы он никому больше не портил жизнь, — обратилась она к Смерти.

Я заткнула флакон пробкой и спрятала во внутренний карман одеяния.

— Карина, друг мой, это не мне решать. Может, где-то кому-то и понадобится душа с перхотью, кто знает. То, что должно произойти, произойдет, даже если ты и ускорила процесс столь необычным способом.

Похоже, мой патрон получал удовольствие от этого разговора. Я же старалась не смотреть на диван — боялась, что меня снова вырвет. Карина разглядывала свои выкрашенные бронзовым лаком ногти на ногах. Потом перевела взгляд на меня:

— Знаешь, сколько я была замужем за этим чудовищем? Семнадцать лет! И все эти долгие годы я терпела. Терпела его перхоть, вульгарные шутки и бесчисленные похождения. Я давно решила пристрелить Эйнара, чтобы увидеть наконец, что у него в голове. И стала брать уроки стрельбы. Потом купила пистолет и патроны. Но я не собиралась делать это именно сегодня. Просто за завтраком на меня что-то нашло. Сварив яйца всмятку, я увидела, как Эйнар, подцепив ложкой половинку яйца, отправляет ее в рот. Клянусь, я слышала, как бедное яйцо содрогнулось от страха и съежилось на ложке при виде этой омерзительной глотки и желтых зубов. Тогда я и приняла решение.

Я вспомнила, как пару часов назад мой патрон заносил в компьютер информацию. Карине хотелось увидеть, что происходит у Эйнара в голове. Том тоже постоянно выражал желание узнать, что творится в моей. Хорошо, что он не проверил это на практике. Карина посмотрела на пистолет, который все еще держала в руке, положила его на журнальный столик, опустилась на свободный диван и откинулась на спинку.

— Вчера вечером, — продолжала она, теперь разглядывая бронзовые ногти на руках, — у меня в гостях были подруги. Три мои давние подруги. Мы решили немного расслабиться в пятницу вечером. Эйнар сказал, что приготовит угощение. Мы с ним обычно готовили по очереди. И он не имел ничего против работы на кухне, даже мог приготовить вполне сносное блюдо. Иногда мне казалось, что и в голове у него что-то съедобное вроде фрикаделек. Но он решил приготовить нам не фрикадельки, а нечто особенное. Сюрприз. Деликатес, сказал он, деликатес.

И вот мы сидим и ждем. Он велел нам сесть в столовой, кое-как накрыл на стол, выключил свет и велел ждать. Мы потягиваем вино и наслаждаемся свободным вечером. И тут раздается крик: «Секси-ужин, секси-ужин»! Вваливается Эйнар, обнаженный. На нем нет ничего, кроме фартука, отодвинутого так, чтобы был виден член, выкрашенный в оранжевый цвет. А в руках у него поднос, а на нем лежит телячья голова с горящими глазами: он засунул внутрь карманный фонарик. А из пасти и ушей вываливаются языки. Эйнар решил подать их таким образом. Деликатес! Я, конечно, люблю язык, но не в таком же виде! — Карина сорвалась на крик, и я понимала ее возмущение, хотя моя бабушка тоже считала язык деликатесом. — Подруги тут же засобирались домой. А Эйнар разозлился: он устроил нам такой приятный сюрприз, а мы, неблагодарные стервы без чувства юмора, не оценили его стараний! Он швырнул телячью голову на пол и заорал, что в последний раз пытается нас расшевелить. «Вы такие скучные и консервативные!» — орал он. Мол, его душа художника задыхается среди таких, как мы, а ему приходится жить и общаться с нами. «Чернь, — вопил он, — тупая чернь!» Потом сорвал фартук, спустился в подвал, где у него это чертово ателье, и захлопнул дверь. Эйнар не выходил оттуда, пока я не легла спать. Кстати, «ателье» — это слишком громкое название для такой конуры. Пойдемте, я покажу вам.

Она взяла пистолет и пошла в сторону прихожей. Мне не хотелось ничего смотреть, и я вопросительно взглянула на Смерть. Но он только подмигнул мне и смело последовал за Кариной. Та была уже внизу винтовой лестницы, ведущей в подвал. Я стала осторожно спускаться, стараясь не наступить на подол одеяния. Споткнуться и свернуть себе шею было куда опаснее, чем оказаться застреленной Кариной.