Мария Эрнестам - Коктейль со Смертью

— Неудивительно. У тебя было время научиться.

Мне стало легче, как всегда после бурных и продолжительных рыданий, когда кажется, что все плохое осталось позади. Молоко было теплое, и я сделала несколько робких глотков.

— Это моя вина, что мы с Томом расстались и он заведет семью с другой женщиной? Что я сделала не так? Что было бы, если бы я вела себя иначе?

— Хочешь сказать, была другим человеком? Знаешь, Эрика, мне не первый раз задают этот вопрос и, думаю, не последний. Если бы я, если бы она и т. д. и т. п. Отвечаю: ты поступала именно так, а не иначе, потому что ты — это ты. А что, кстати, ты сделала неправильно? Не слушала Тома, когда нужно было его выслушать. Ни о чем не спрашивала, когда следовало спросить. Хочешь — копайся в прошлом. Не исключено, что ты когда-нибудь даже придешь к заключению, что все было бы хорошо, прояви ты по отношению к Тому доброту, терпение или чуткость. Но поступив иначе, ты не была бы такой сложной, такой интересной, иногда трудной в общении, но неотразимо привлекательной девушкой, в которую он влюбился. Когда люди впервые видят друг друга, они еще не знают, что им предстоит. Они будто два мощных электрических поля, которые активизируются только при контакте. Вы с Томом встретились, ваши поля соприкоснулись, и все пошло так, как должно было пойти. Лучше спроси себя: осталась бы ты самой собой рядом с Томом? И был бы он тем самым Томом, которого ты знаешь, если бы вы с ним не встретились? На этот вопрос мне куда сложнее ответить.

— Это сложно и легко одновременно. Думаю, я осталась бы прежней Эрикой, приобретая новые качества. С Томом я стала более зрелой, более открытой. Изучая его мир, я приобретала новый опыт. С ним я стала спокойнее… он словно сгладил мои острые углы… И чувствовала себя в безопасности. Вдвоем всегда легче.

Слова пролились на песок, впитались в него и исчезли. Как повлиял на меня Том? Интересный вопрос. Жизненно важный. А самое главное — кто мне нравится больше? Та Эрика, какой я была до встречи с Томом, или новая, более зрелая и опытная? Любопытно, это судьба определяет нашу жизнь, и поэтому мы идем определенным путем, как бы ни пытались измениться, впихивая свои круглые тела в прямоугольные формы?

— Ты веришь в судьбу? — решилась спросить я.

— Хм, я не верю в судьбу, я сам она и есть. Смерть и судьба — это синонимы. Причем оба слова начинаются с буквы «с».

Я допила молоко и, отставляя кружку, вдруг поняла, что белье Тома все еще лежит на другой половине кровати. Я ни разу не нюхала его подушку с тех пор, как он исчез из моей жизни, а ведь она может хранить запах нашей любви… В голове звучали слова Смерти: «Я и есть судьба».

— Скажи, а если я попрошу тебя лечь рядом, ты не расценишь это как сексуальное домогательство? Обещаю, приставать не буду. Я не слишком опытна в искусстве соблазнения, да вообще сейчас не в том настроении. Просто мне было бы спокойнее, если бы ты меня обнял.

Он покраснел. Мужчина, называвший себя Смертью, покраснел, как подросток. Его лицо и шея покрылись легкой краской смущения.

— Ну что ты! Напротив, я очень тронут. Нечасто меня приглашают в постель. И за много веков мне пришлось поумерить пыл. Теперь я редко думаю… сама понимаешь о чем. Но кровать, с подушкой и одеялом…

Он взял кружку, вышел, через секунду вернулся и придвинул флакон поближе к кровати.

— Чтобы тебе было спокойнее, — пояснил он.

— Я не постелила чистое белье, но…

Патрон улыбнулся мне.

— Если бы ты знала, как мне порой случалось проводить ночь, то не извинялась бы. Я не вращаюсь в высших кругах и привык довольствоваться малым. Запах человека — один из самых приятных на свете. Причем неважно, какого именно человека. Главное — я буду спать рядом с тобой.

Он спокойно улегся на ту половину кровати, где раньше спал Том, лицом ко мне. Я повернулась так, чтобы смотреть ему в глаза. И утонула в этом темно-зеленом омуте. Мы не прикасались друг к другу, но я чувствовала исходящее от него тепло. И через мгновение оказалась в его объятиях.

Мы лежали тихо и смотрели друг на друга. Потом я выключила лампу. Через минуту его рука скользнула мне на талию. Одного этого было достаточно, чтобы вознестись прямо к Высшим силам и еще выше. Но я слишком устала, чтобы оценить эти ощущения. Сон настиг меня, словно неизбежный и неумолимый рок.

Сон поднял якорь, отчалил от пристани и помахал мне на прощание. Я просыпалась после самой тяжелой ночи в моей жизни. Тяжелой, потому что, с одной стороны, ничего не случилось, а с другой — случилось все. Мне было тепло, но не жарко, как в те ночи, после которых я просыпалась в поту. Воздух в комнате, необычайно легкий и свежий, наполняли дразнящие ароматы спелых апельсинов, темного шоколада, ванили и теплого хлеба. Я поняла, что еще очень рано, и вспомнила, что мы с Томом по субботам любили встать пораньше и погулять по пустынным улицам спящего города, чувствуя себя его хозяевами.