Леонид Бершидский - Дьявольские трели, или Испытание Страдивари

Покрасневший до корней волос Штарк не успевает выговорить что-нибудь вроде «Да, здорово ты Анечку нашел!» — Молинари разрывает соединение. «Все-таки я совсем одичал, — думает Иван горестно. — Меня просто нельзя выпускать к людям».

И еще теперь ему кажется, что Том, может быть, прав насчет Константинова. Штарк давно замечал, что крупные бизнесмены словно распыляют вокруг себя специальный газ, который заставляет им верить, мешает сомневаться, наводит морок. Без такого свойства вряд ли можно стать предправления большого банка. Что, если Анечкин бойфренд, как называет его Том, просто задурил Ивану голову, заставил поверить в невозможность самой логичной версии?

Софья ждет его в спальне с включенным светом: все равно не заснет, пока не дочитает очередного Акунина. Штарк отбирает у нее книжку, за которую Софья почти всерьез цепляется.

— Успеешь дочитать, Сонь… ну подожди, вопрос есть.

— Дай хоть до следующей главы дочитаю!

Со вздохом Штарк возвращает роман. Терпеливо дождавшись, когда любимая женщина закончит свою главу, он рассказывает ей Анечкину историю.

— Видишь, у нас тут свой детектив.

— Скорее мелодрама про бунт содержанки, — поправляет его Софья.

— Понимаешь, я же был у Константинова. Он настоящий меломан, музыка — это действительно для него важно. И вот у него был квартет, который мог прославиться на весь мир. Он мне запись поставил; правда, потрясающе играли ребята. Вот как ты думаешь, мог он из-за своей подруги отомстить музыканту? Украсть у него инструмент, а потом, может, и еще что похуже сделать?

— Ну, я же его никогда не видела. Откуда мне знать, что он может, а что нет?

— Анечка так считает. И Иванов так считал, кажется. А я почему-то с трудом верю.

— Все это похоже на сериал какой-то. Измена, страшная месть обманутого банкира… Всякое бывает, конечно. И вообще ваша эта Москва — как большая декорация для сериала. Не город, а развесистая клюква.

— Такая же наша, как твоя, — обижается Штарк за Москву. Видимо, выходит комично, потому что Софья прыскает от смеха.

— Что бы я тебе ни сказала, раз ты сейчас не веришь в историю с местью, все равно будешь сомневаться. Правильно?

Спорить Ивану тут не с чем. Она знает его, как будто много лет прожили вместе, — а ведь почти всю сознательную жизнь провели в разлуке. Он кивает.

— Ну а тогда какой смысл мне что-то придумывать? — Она хватается за книжку. — Почитай тоже что-нибудь. Или спи. Мне тут еще на пару часов.

Иван отворачивается к стене: соперничать с Акуниным не стоит и пытаться, по крайней мере сегодня. «Интересно, что раньше — все дочитает или соскучится», — думает он.

Адрес родителей Иванова Штарк раздобыл у Дорфмана. Пока Молинари искал Анечку, Иван не предпринимал никаких активных действий — думал, что важнее всего сначала выслушать ее. Но с виолончелистом все же встретился еще раз. Ему было непонятно, зачем Константинов присылал своих людей к музыкантам распавшегося квартета задавать вопросы про Анечку и Боба Иванова, как в прошлый раз говорил Дорфман: ведь, как выяснилось, банкир и так был обо всем осведомлен. Противоречие разрешилось просто: Дорфман объяснил, что целью расспросов было разобраться, давно ли начался роман скрипача и подружки Константинова. Предправления «Госпромбанка» не показался Штарку мазохистом — зачем же ему было нужно это знать? То ли он пытался определить, насколько суровым должно быть возмездие, то ли выяснял, насколько лояльны к нему музыканты: одно дело, если они ни о чем таком не догадывались, другое — если много месяцев хихикали у спонсора за спиной.

Дорфман будто забыл их предыдущую встречу, да и нос его выглядел намного лучше. Штарку даже показалось, что виолончелист возлагает на его расследование какие-то надежды. Может быть, на то, что Боб Иванов таки найдется, а с ним вернутся хорошие времена.

— По-моему, его родителям просто все пофиг, — пожаловался Штарку виолончелист. — Они ни заявлений в милицию не писали, ни больницы не обзванивали. Говорят, появится, когда захочет. Моя бы мама уже весь город разнесла. А эти сидят, чай пьют…

— Вы ездили к ним? — спросил Иван.

— Ну да. Они мне чай с вареньем предложили. На веранде.

Если Штарк ожидал от родителей скрипача варенья и радушного приема, он ошибался.

Дом Ивановых он нашел легко: в паре километров от Дмитровского шоссе, в низинке, метрах в пятидесяти от берега водохранилища. Нарядный, недавно побеленный двухэтажный домик с зеленой крышей в окружении яблонь и слив. Никакого огорода, ровно подстриженная лужайка, — здесь явно живут люди, с презрением относящиеся к советской традиции. Вместо забора — фигурная решетка, как в каком-нибудь графском парке, хотя участок маленький, может быть, даже стандартные шесть соток. У ворот Штарк жмет на кнопку звонка — тут все устроено как в городе.