Виктор Суворов - Змееед

А он ей пожелал того, что переложить на бумагу у меня никак не выходит. И добавил:

— Чтоб тебе на ноже торчать!

— Как дела, Змееед?

— Дела в Кремле, у нас делишки.

— Змееед, зачем ты Сталину письмо писал? В чем твой интерес?

— Мы с тобой, товарищ Холованов, вместе работать не сможем. Больно ты любопытен, как бабенка выпытливая.

— А все же.

— Сталин мой интерес не выяснял. Он без выяснения понял. Вот у Сталина и спроси.

— Я и так знаю.

— Ну и кушай на здоровье. Я тебе еще пирожок с гвоздями испеку.

— Когда Ягода с этим делом разберется, он тебя ликвидирует, как свидетеля ненужного. Ты, Змееед, это понял и к нам пришел шкуру спасать.

— Ах, долго же ты, мил человек, раздумывал. Ты мне покажи того, кто в нашей любимой стране шкуру не спасает. Ты что ли не такой? Со своим Гуталином-Сталиным?

— Ладно, не ершись. Расскажи лучше про ту кошечку, которая матерого чекиста с панталыку, с пути истинного сбила. Нашел ты ее дело?

— Нашел. По профессии — крадунья. Из беспризорных. Зовут Люська-Сыроежка. Она же Иоланта, Эвелина и Анжелика.

— Проститутка?

— Нет. У них с этим строго: воруем, но собой не торгуем. Если на этом деле свои засекут, из вороваек выгонят. Она иногда только приманкой служит, когда на прихват берут.

— И ты ее по фотографии опознал и дело Ягоде отдал… Ее сейчас поймают, через нее на сообщников выйдут.

— Нет, товарищ Холованов. Ее я опознал, дело изучил, все запомнил, а товарищу Ягоде другую подсунул.

— Другую воровайку?

— Я же не душегуб! Если крадунья или лярвочка по этому делу в лапы Ягоде попадется, то пропадет, виновата она или нет. Не брал я грех на душу. А показать ему кого-то надо было. Иначе с его дачи меня могли и не выпустить. Показал ему девочку примерную из хорошей семьи. Папа — комкор в Генеральном штабе. Стрелецкий ему фамилия. Показал Ягоде такую, которая явно к этому делу никакого отношения не имела. А у меня отмазка: обманулся. Специально выбрал такую, с которой ничего плохого случиться не может. Сообразит Ягода, кто она, и отпустит.

— Ох, и ошибаешься же ты, Змееед.

Я вам рассказал, что работа подручному исполнителя непыльная. Не сомневайтесь. Правду сказал. Непыльная, но кровавая. Исполнителю — что? Сам-то он в фартуке, в шлеме, в очках, в перчатках с раструбами до локтей. Кровь иногда фонтаном бьет. А ему что? У него спецодежда. Стрельнул в один затылок, стрельнул в другой, в третий. На том и работы конец. А кто трупы таскать будет? То-то. Это работа подручным. Кузов машины оцинкованными листами устелен, края загнуты. Это чтоб не текло. Подвал после работы убрать надо, к следующему рабочему дню подготовить. Уборщиц сюда не пускают. Так кому же убирать? Опять же подручным. А трупы доставить, куда прикажут. Хорошо, если в крематорий: сдал, расписочку получил и свободен. А если на Ваганьково, то там зарывать надо. Это сколько возни. А потом еще кузов машины вымыть, да свежими опилками застелить.

Но Змеееда сильно этой работой не изматывают. Его все больше прямо на исполнение ставят: мол, опыта набирайся, профессию осваивай, к повышению готовься. И уже пророчат ему блестящую карьеру — недолго ему подручным ходить. Тут еще от товарища Ягоды распоряжение пришло: не нагружать особо нового товарища, времени ему давая на самостоятельную работу.

А что это за самостоятельная работа, не положено знать никому, даже самому начальнику спецгруппы товарищу Крайнему.

А раз так, то никто больше Змеееда по кличке не называет. Вместо этого уважительно: товарищ Ширманов.

— Слушай, Шайтан, этого бобра выбросить никак нельзя. Этот пропасть должен. С концами.

— Это, Хлюст, твоя забота. Я мокрое дело на себя не возьму.

— Плачу.

— Плати за транспорт, а мокрушничай сам.

— Где он может пропасть?

— Раньше жиганы в Донском крематории таких по ночам жгли. Но кто-то звякнул. Накрылась халява.

— И как теперь?

— Есть у меня возможность, только дорого это стоит.

— Говори.

— Знаю места, которые никогда раскапывать не будут. Чекисты много народа по Москве стреляют. Часто — в самом центре, на Лубянке, на Никольской. Трупы жгут или закапывают. Знаю место на Ваганькове. Там без гробов. Навалом. А люди, которые на кладбище вкалывают, — правильные. Если заплатишь. Они вроде под контролем чекистов, но и свой интерес блюдут. Так вот, раскопают ровик, твоего голенького клиента в одну кучку с расстрелянными аккуратно положат. Там их много-много. Никто никогда там потом копать не посмеет.