Шэрон Болтон - Последняя жертва

Мой собственный протест был не таким театральным. Я никогда не отказывалась посещать церковь, да и сейчас посещаю — раза два в месяц. Но в конце концов я была вынуждена признать, что не разделяю непоколебимых убеждений своего отца. Не то чтобы я не верила в Бога, я до сих пор ощущаю умиротворение во время церковной службы. Просто у меня в сердце нет бездумной, безоговорочной веры.

Но старые привычки тяжело ломать. Поэтому я познакомилась с преподобным Персивалем Стэнси, как только переехала в этот поселок. Раз в месяц я причащалась и, насколько позволяло воспитание, отвергала все его попытки завербовать меня в церковный хор.

— Может, я вам смогу чем-нибудь помочь, дорогая? — спросил он, оказавшись на маленьком пятачке, который образовывали четыре надгробия и кладбищенская стена.

— Вы служили здесь в 1958 году, преподобный отче? — спросила я.

— Да Бог с вами, голубушка, неужели вы думаете, что я такой старый? — усмехнулся преподобный Стэнси.

«Да вам уже хорошо за семьдесят», — был бы честный ответ, но я сочла за лучшее промолчать. Конечно, маловероятно, чтобы он служил в одном приходе более пятидесяти лет.

Преподобный Стэнси с неподдельным интересом читал надписи на надгробиях.

— Я приехал сюда в 1970 году, — сказал он. — В этой церкви я никогда службу не отправлял.

— Вы знаете, когда случился пожар?

Он взглянул поверх моего плеча на церковь, теперь совершенно черную на фоне пурпурного неба.

— Задолго до моего приезда, — ответил он. — Поговаривали о том, что надо бы собрать деньги и отстроить церковь заново, но в поселке никто эту идею не поддержал. Через некоторое время и колокол сорвало ветром.

Он положил руку мне на плечо.

— Холодает, дорогая. Проводить вас к машине?

Сама мысль о том, что моим провожатым будет древний старичок, была забавной, но очень милой. Я с благодарностью приняла предложение. Мы направились к воротам. Вокруг нас постоянно шуршали чьи-то крылья, несколько раз я заметила, как преподобный вздрагивал.

— Отче, я думала об Уолтере. Уолтере Уитчере. Пыталась вспомнить, когда он умер. Вы не помните?

Преподобный Перси споткнулся, я поддержала его, чтобы он не упал.

— Гм, дайте подумать… Спасибо, дорогая. — Он восстановил равновесие, и мы двинулись дальше. — Ведь похорон не было, я прав? Я, разумеется, предложил, но Эделина сказала мне, что будет тихое отпевание в больнице, которое проведет тамошний капеллан.

— Да, я тоже об этом слышала. Только не помню, когда это было.

— Дайте подумать. В сентябре, верно? Да, точно, в сентябре, ближе к середине месяца, потому что, когда я вернулся от Эделины, миссис Роберте попросила меня осмотреть церковь. Они как раз закончили украшать ее к Празднику урожая. Значит, это была середина сентября.

Я была с ним согласна. Тогда почему не сохранилась запись о смерти?

— Вы навещали его в больнице?

— Я даже не знал, что он туда попал, дорогая, — ответил он. — За все годы, что я здесь, никто из Уитчеров ни разу не приходил в церковь. Я вынужден полагаться на то, что говорят другие.

— Конечно, я понимаю. — И тут я кое-что припомнила. — Я обнаружила могилу Гарри Уитчера. Вы его знали?

— Гарри… да. Бедняга. Ужасный несчастный случай.

— Они были родственниками?

— Вас очень заинтересовали Уитчеры, дорогая? А вот и ваша машина. И моя.

Я попрощалась с преподобным Перси и пообещала вскоре заглянуть к нему в церковь. Я поехала вслед за ним на холм по дороге, которая вела к поселку. Я свернула на Бурн-лейн, а священник поехал дальше, повернул за угол и скрылся из виду.

Я припарковалась у своего дома и взглянула на дом Салли. В окнах было темно, и ее машины нигде не было видно. По пути домой я остановилась у хозяйственного магазина и купила четыре сверхмощные задвижки. Прежде чем лечь спать, их нужно было поставить на обе входные двери, сверху и снизу. Даже если у кого-то и был ключ от дверей моего дома, больше он не сможет войти, когда я сплю. Разумеется, если меня дома не будет, это совсем другое дело. Верно, нужно сменить замки.

Я устала и хотела есть. Накормила совят, понаблюдала, как они устраиваются на ночь. Холодильник был до отказа набит зеленью и овощами, но я была не в состоянии ничего мыть и резать. Я насыпала в тарелку хлопьев и села за стол, наблюдая, как совята ерзают, чтобы поуютнее прижаться друг к дружке. Я осилила лишь половину ужина.

Повинуясь внезапному порыву, я схватила трубку телефона. Нашла в памяти нужный номер и ждала, пока мне не ответил знакомый женский голос.