Роберт Липаруло - И приидет всадник…

— Святой Антоний Египетский, — сказал отец МакАфи. — Отшельник. Говорят, на него часто нападали демоны. Но слово Божье низвергало их обратно в ад.

— Какое у него лицо…

— Как будто он не отбивается от монстров, а загорает на пляже. Вера в Господа дарует душевное спокойствие в смутные времена. — Священник произнес это бесстрастно, словно по обязанности.

— Вы, кажется, сами в это не очень верите, — повернулась к нему Алиша.

— Почему, верю. Сомнения меня не тревожат, — ответил МакАфи, разглядывая свои ногти, и добавил: — Но такой степени веры мало кто из нас может достичь.

Во взгляде на картину, которым священник сопроводил свои слова, промелькнуло что-то похожее на обиду.

— Так чем, по-вашему, я мог бы вам помочь? — спросил он чуть погодя.

Алиша присела на широкий подлокотник дивана, достала из кармана блейзера блокнотик с вопросами и ручку.

— Святой отец, по телефону вы сказали, что в вашей квартире около трех недель назад совершена кража, похищены ваши архивы. Вы не помните точной даты, когда это произошло?

— Двадцатого апреля.

— Вы сообщили об этом в полицию?

— Я уже говорил вам, что сообщил. И никто не почесался.

— Куда вы написали заявление?

— В полицейский департамент Нью-Йорка, естественно.

— И они не стали проводить расследование? Не взглянули на следы взлома, не брали анализ…

— Они ничего не сделали! — резко ответил отец МакАфи, поставил локти на стол и в отчаянии воздел руки. — Что вы за дура, ей-богу!

Алиша посмотрела ему в глаза. Поначалу он прямо сверлил ее взглядом, но она не отводила глаз. Секунд через тридцать мускулы на правой стороне его лица судорожно дернулись: словно какой-то подкожный паразит проскользнул от глаза к краю губы. Алиша вдруг почувствовала, что священник готов расплакаться.

— Простите, — произнес он, закрыв лицо руками. — Раньше я не был таким раздражительным. За все эти недели я проспал от силы пару часов. Я перестал есть. Я… Я…

Алиша отложила на диван ручку и блокнот, подошла к письменному столу и попыталась успокоить его, погладив по голове. Тот вздрогнул, когда ее пальцы коснулись его виска, но не отнял ладони от лица.

— Что случилось, святой отец? — спросила Алиша. — Расскажите мне все не как полицейскому, а как другу. Я умею слушать.

Отец МакАфи отнял от лица руки. Вблизи было видно, как он изможден. Под глазами мешки; кожа свисала складками, как портьеры. На белках глаз вздулись кровеносные сосуды. Кожа на лице была сухой и желтой, как луковая кожура. Священник издал тяжкий вздох и словно даже немного уменьшился при этом.

— Я знаю, кто меня обокрал, — сказал он, покивав головой. — Во всяком случае, кто приказал это сделать.

— Кто-то заказал эту кражу? — Алиша положила руку на его костлявое плечо.

— Ватиканский священник отец Рендалл. Адальберто Рендалл. — В голосе отца МакАфи звучало отвращение, когда он произносил это имя.

— Ничего не понимаю.

— В этом вы не одиноки, — горько рассмеялся МакАфи. — Он приходил ко мне якобы по поручению Секретного архива Ватикана.

— «Секретный» — это что, название?

— Да. «L’Archivio Segreto Vaticano». Секретный он не потому, что о нем никто не знает, а потому что он закрыт для журналистов и широкой публики. В нем можно работать только по специальному разрешению. Секретным является то, что в нем хранится.

— Чего же хотел этот отец Рендалл?

— Он поздравил меня с тем, что собранным мной материалам присвоен статус Magnipensa Scripta Conservanda. Он присваивается только очень важным для католической церкви документам и сочинениям. Посланиям святого Франциска Ассизского, например, «Азбуке веры» и тому подобным вещам. И вот Святой престол решил включить мой архив в перечень драгоценных текстов и взять его на хранение с тем, чтобы крупные богословы могли его изучать. Неладно что-то в Датском королевстве — то есть в Ватикане. Так я и ответил отцу Рендаллу.

— А что представляет собой ваш архив?

— А-ах! — Отец МакАфи встал из-за стола. Когда он распрямил спину и плечи, к нему, во всяком случае, внешне, вернулось достоинство. Священник неторопливо подошел к двери справа от дивана. Открыв ее, он включил там верхний свет. За дверью оказалась комнатка размером с большой чулан, уставленная старыми картотечными шкафами высотой в рост самого священника. МакАфи вытащил один ящичек — в нем было пусто. Он вытащил другой, из другого шкафа и в другом ряду — тоже пусто. Священник беспомощно развел руками.