Роберт Липаруло - И приидет всадник…

— Добрый вечер! — неуверенно поздоровалась она с темной пустотой за дверью.

Где-то в доме хлопнула другая дверь, а за входной стало чуть светлее, и в смотровом окошке высветился кусок прихожей. Алиша заглянула в него — и вдруг прямо перед ней возникло лицо. Ей были видны только широко раскрытые мечущиеся глаза и острый нос.

— В чем дело? — раздраженно спросили у нее.

— Отец МакАфи? — спросила в ответ Алиша.

— Это вы открыли дверку? Она что, не была закрыта на засов? — в свою очередь спросил стоявший за дверью после недолгой паузы.

— Она открылась после того, как я позвонила. Но я никого здесь не видела, — после этих слов лицо исчезло из окошечка, и Алиша поняла, что священник осматривается. Все это начинало ее тревожить. — У вас что-то случилось, святой отец?

Его лицо вновь показалось в окошке:

— Он следит за нами. Уходите.

— Кто следит? Может, вам нужна помощь?

— Конечно нет. Кто вы? Что вам нужно?

Алиша поднесла к его лицу удостоверение:

— Я из ФБР. Специальный агент Алиша Вагнер. Мы с вами вчера говорили по телефону.

— Вы насчет людей, перенесших клиническую смерть? — Его седые брови горестно сжались. — Я же сказал, что ничем не могу вам помочь.

— Вы упоминали о краже — когда это произошло? — спросила Алиша.

— При чем тут кража? Вы хотели что-то узнать о людях, испытавших опыт «жизни после смерти», вы что-то там расследуете…

— Произошедшая у вас кража может быть связана с нашим делом.

— Как связана?

— Можно мне войти?

Священник опять оглянулся. Потом, не говоря ни слова, закрыл смотровое окошко. Последовала долгая томительная пауза. Алиша подумала, что сегодня может уже и не увидеть больше отца МакАфи, и вздохнула. Но он ведь должен понимать, что не сможет прятаться от нее вечно. Днем-то церковь открыта. Она вернется утром и опросит его, хочет он того или нет. Алиша уже начала поворачиваться, чтобы уйти, когда послышался лязг массивного железного засова, и дверь отворилась.

Внешность отца МакАфи удивила Алишу — он был похож на стареющего, но некогда знаменитого киноактера. Живые голубые глаза на загорелом лице, мускулистый подбородок с ямочкой посередине и две глубокие вертикальные складки на щеках. «Вороньи лапки» в уголках глаз говорили об опыте и искушенности. Ему было не меньше шестидесяти, но седина еще не одолела и половины его пышной черной шевелюры. Хотя бакенбарды, окаймлявшие лицо МакАфи, были полностью седыми. Священник был высок ростом — под два метра. В общем, он не был похож на человека, которого легко напугать. МакАфи был одет в черную рубашку с короткими рукавами и широкие черные брюки. Никаких священнических атрибутов у него не было.

МакАфи шагнул в сторону, пропуская Алишу.

— Спасибо, — сказала она и прошла в коридор, освещавшийся только светом, проникавшим через открытую дверь гостиной.

— Уж не знаю, чего вы ждете от этой беседы, — произнес священник, запирая дверь на засов.

— Не могли бы вы для начала сказать…

— Ш-ш-ш! — вдруг зашипел на нее старик и приложил палец к губам. Не говоря ни слова и не делая больше никаких знаков, он направился в освещенную комнату. Алиша проследовала за ним через темную библиотеку еще в один коридор. По пути священник все время осматривался, словно искал потерявшегося ребенка. Наконец он привел ее в кабинет, обставленный мебелью из темного дерева. Пол в кабинете также был из твердой темной древесины. В воздухе пахло свежим дымом благовоний — шелковицы или еще какого-то растения. Этот аромат не мог скрыть другого, неприятного запаха, который к нему примешивался, — но чего именно, Алиша сразу не поняла.

Священник прошел за письменный стол, сел в кресло, обитое красной потрескавшейся кожей, и включил настольную лампу с янтарно-желтым абажуром. На запыленной белой стене за его спиной светлело прямоугольное пятно — очевидно, на этом месте до недавнего времени висела небольшая картина.

Алиша обвела взглядом кабинет. Кроме той, что на столе, комнату освещали две старинные лампы, стоявшие на столиках по обе стороны от красного кожаного дивана. Получалось и светло, и уютно. На стене над диваном висела большая картина, на ней бородатый старец в коричневой мантии и шапочке, воздев посох, отгонял омерзительное чудовище — наполовину дракона, наполовину человека. Над длинной мордой чудища выпирали красные глаза размером с яблоко, с клыков капала слюна, когтистые лапы поднимались перед посохом, словно чувствуя его силу. Несмотря на явное намерение чудовища уничтожить человека, лицо у того было удивительно спокойным и возвышенным.